Как мы в минувшем генваре месяце присланы были от командующего в Гурьеве-городке прапорщика Мякишина в Астрахань к главной команде с известием о возмущении тамошних яицких казаков, и подали присланные от него рапорты, и отпущены во оной же Гурьев по-прежнему, куда и приехали мы в неделю; и как доехали до слободы ночным временем до своих дворов, то увидели оныя дворы раззорены, в которой слободе двор мой, Аршинова, с моими братьями.

Чево ради и Аршинов осмелился в свой двор взойтись, а я, Кулпин, был в камыше с лошадьми, и как взошедши на двор, для опасности влес под анбар и на рассвете увиде брата своего родного, идущего по двору, и прикликал ево к себе, которой увидя меня и от сожаления испужався, говорил мне, что «каким образом ты сюда пришел, ибо здесь яицкия казаки действительно взбунтовались, и приехали из Сорочика и редута, и теперь в том городке с преждебывшею казацкою командою человек до двусот, которые прапорщика Мякишина и другого прапорщика ж Филатова и с командою солдат изрубили досмерти, только остались живы два солдата раненых, еде живы»; а сверх того, из своей гурьевской команды старшину Филимонова и священника да трех человек из вышеписанных солдат повесили, а моего отца, Кулпина, и протчих побили досмерти, которой оставшей мой, Аршинова, брат сказал мне, что мы как возможно скорее уезжали, ибо и при нас противу моего, Кулпина, двора поставлены рели, а он, брат мой Аршинов, того ж зла и себе ожидает, да при том же объявили что захвачены ими злодеями и изменщиками яицкими казаками посланные отсюда из Красного Яру х киргис-кайсацкому Нурали-хану и к брату ево Айчувак-солтану с письмами солдат и два человека казаков, которых держат и допрашивают о команде, будет ли оная в предписанной Гурьев-городок, и что с ними впредь учинит, неизвестно; а старшинов онные бунтовщики выбрали над собой тутошней же гурьевской команды ис казаков Овдакима Труияшева и содержат на колокольне караул, усматривая в степь и в моря чаемой отсюда команды, а прежде разъезды были, но как вышеписанных здешних солдата и казаков захватили, то те разъезды отменили, почему мы, разведав все оное, в тот же самой час сев на своих лошадей, и побежали со оным известием, как верноподданныя е.и.в. рабы, сюда, и ехали до половина пути морем и другую половину — по степи в чаени том, чтоб команда не пошла степью и не впала бы по неизвестию во оныя злодействия руки; и приехав сюда, к городу Красному Яру, здешним казачьим разъездом встречены и представлены оного города х коменданту г-ну подп. Пирагову и сим рапортом о всем о том по присяжной нашей должности доносим, ибо уже от тех злодеев, яицких казаков, и впредь, кроме злодействи и всегдашней опасности, добра никакого быть не может.

На подлинном подписано тако: «Сей рапорт писан и ко оному руку приложил астраханский купец Николай Кулпин, коему рапорту Астраханский рыбной конторы переведенец Василий Аршинов руку приложил».

С подлинного писал и читал подп. и комендант Семеон Пирагов.

АВПР, ф. 122, д. 3, лл. 68 и об.

Казахско-русские отношения в XVIII-XIX веках (1771-1867 годы). Алма-Ата. Наука. 1964
 (Сборник документов и материалов))
РАЗДЕЛ ПЕРВЫЙ
1771-1821 годы

сайт http://www.vostlit.info/