Имею честь довести до сведения Вашего пр-ва, что я, разъезжая все время, со дня отъезда моего из Оренбурга осенью прошлого года узнал следующее. Бунт, произведенный кичкинячиклинцем Джанходжею Нурмухамедовым, сделан по неудовольствиям на начальство Сырдарьинской линии за то, что оно, представив власть в степи людям незнающим и не имеющим никакого влияния, позволило им делать насилия и беззаконные поступки над присырдарьинскими киргизами.
Чтобы избавиться сих гонений, Джанходжа, в отвращение худших последствий, могущих произойти через такое управление, направил киргиз сделать восстание. Целью его было завладеть Казалинским фортом, как главным, по мнению его, виновником сих бедствий. Для сего предприятия он склонил своих кичкинячиклинцев, киреитских ходжей, чумекеевцев, дюрткаринцев, карасакаловцев и каракитинцев, даже посылал и к Исету.
Последний согласился было на такое предложение, но бывший в то время у него тлявовец бий Кален Кубеев отговорил его от сего намерения, сказав, что чиклинцы вообще останутся без приюта и головы, если он удалится к Джанходже, потому, что все они рано или поздно, смотря по обстоятельствам, перейдут к нему, и он сделается головою их, и что без него им другого убежища не будет. Такая лесть понравилась Исету, и он остался, надеясь на расположение своих собратьев; теперь он кочует на песках Сам и Матай.

Означенное предприятие Джанходжи, как известно Вашему пр-ву, было неудачно, и он, перетерпев сильное поражение, обратился со своими приверженцами в бегство. Но он не теряет еще надежду завладеть Казалинским фортом и послал в Бухару, с намерением продолжать войну с русскими, чумекеевского бия Пиралия просить у эмира пороху, пуль, шамхалов, орудий и хлеба. Говорит, что он думает послать с такой же просьбой и в Коканд. Бий Пиралий еще не возвращался из Бухары.

Находясь постоянно между чиклинцами, я убедился, что все они привержены Исету, и хотя показывают начальству вид покорности, но в душе вовсе не таковы. Я сам видел, как значительные и богатые чиклинцы снабжали Исета хорошими лошадями, товаром русского изделия и всем необходимым к жизни. Некоторые из них прибегали еще и к такой хитрости, что научали Исета отбарантовывать у них лошадей, опасаясь дать оных явно.
Кален был у Исета вследствие этой хитрости под видом истребования от него угнатых лошадей своих. Наконец, и поход их против Исета, в котором главными были бии Нияз Утаралиев, Джамек Джулбаев, Джамаш Ирадиев и Бикечь Балтаев, был сделан лишь для того, чтобы иметь предлог оправдаться пред начальством. Партия их состояла только из 252 человек, без вооружения и провианта.
Между ими находился и посланный мною киргиз Арык Сангрыков. Когда же партия эта прибыла на ур. Ape-Бурту, то означенными биями составлен был совет, в котором говорено ими, что Исет, не знавший цели сего похода, весьма легко может вооружиться против них и сделать нападение, то в отвращение сего положили послать к нему кабаковца Аташа Сансызбаева предуведомить его, что кои хотя и идут на него, но без дурного намерения, а собственно для оправдания своего пред начальством; но чтобы более придать сему вид правдоподобия, присоветывали Исету выдти к ним навстречу вооруженною рукою.

Как сказано, так и сделано. Исет вышел к ним навстречу с 150 человеками, и бии наши обратились в бегство, разгласив в народе по возвращении своем, что они едва спаслись от Исета. Нежелание чиклинцев вредить последнему можно видеть и из того, что сказанная партия не хотела отбить лошадей, угнанных у таминцев и табынцев с Илека, когда шайка исетских хищников, состоящая из 60 человек, прогоняла оных мимо той партии, во время нахождения ее на ур. Ape-бурте, в ожидании возвращения Аташа Сансызбаева.
По сим причинам нечего и думать, чтобы чиклинцы предприняли что-либо враждебное против Исета, и посылка русской команды против бунтующих киргиз, как мы видели уже из неоднократных прежних примеров, была неудачна, то для отстранения сих неудобств, я осмелился бы предложить, как средство легкое и удобоисполнительное, задержать главнейших людей из всех отделений чиклинского рода, именно: в кабаковом — биев Нияза Утаралиева, Абабакира Худайбиргана Джуманазарова, Джамбека Акманова, умуровца Карагула, джарасовца Сару и джангельдиевца Ильтезара, в тиявовом — родного брата Джамена Джаулубаева — Карагула Мулекенова, Калена Кубеева и Мандебая Исенгулова, в назаровом — Байменчу Акчина, Джаламбета Кучукова, Тулямиса Байтурина и Бисенбу Баджикова; в джакаимовом Минтая Дунанова, в джанклычевом — Джамаша Пралиева, в киргизовом — Бекеча Балтаева и в джакеевом — Айтмухаммеда Кучанова.

Я уверен, что действительно [лучше] сей меры, другой найти нельзя, и тогда чиклинцы, если и не представят к начальству самого Исета, то, по крайней мере, заставят удалиться далеко за пределы государства, без чего чиклинцы не могут быть спокойны. Наконец, разбивая отдельно каждого из главных лиц в чиклинском роде, мы найдем, что они связаны с Исетом коротким родством, поэтому никак не захотят они вредить ему, если неминуемая опасность не заставит предпринять что-либо серьезное против Исета. Мы видели уже удачу сей меры на беглеце Дильмухаммеде.

Нелишним считаю сказать при этом еще кое-что о своих чиклинцах. Ныне между ими более бедных, чем богатых, между тем налоги год от году увеличиваются; о кибиточной подати нечего и говорить, потому что она дело государства; но несправедливо то, что прочие налоги первые несут одинаково с последними, или, говоря просто, начальствующие в степи и главные бии сильно угнетают киргиз, собирая с них разный скот под предлогом одарения султана-правителя, наблюдателей за кибиточной податью и разных посыльных, частью сего скота они действительно одаривают последних под видом своей собственности, а часть оставляют в свою пользу.

Таким образом, главные лица степи выслуживаются пред старшими себя, следствием чего бывает то, что просьбы бедного клана киргиз остаются не выслушанными, потому, что первые не допускают их к старшему; чрез это народ, кочующий в русских пределах, вместо того, чтобы насладиться жизнью, пользуясь своим достоянием, терпит угнетения и насилия, отчего происходит и ропот и неудовольствие народа на власти.
Я решаюсь доложить Вашему пр-ву, что посылка помянутых наблюдателей и лазутчиков в степь бесполезна, потому что они обирают должностных в степи лиц, а сии последние своих подчиненных: я сам знаю, что Нурмухамед Кутурбаев, будучи наблюдателем в прошлом году у чиклинцев, вывез оттуда всякой всячины слишком на 1 000 руб. сер.

Таковы дела при строгом правителе, но каковы должны быть при слабом ордынском управлении и кроме того отдаленном!

При сем я осмеливаюсь присовокупить еще, что киргизы, кочующие около Уральского укр., гонимы старшиною Айкыном Канатаевым и бием Байтлясом, которые по положению своему играют значительную роль при том укреплении; многолетним опытом я дознал, что долгое оставление ордынских властей на одном месте вредно и, мне кажется, было бы полезнее учредить в степи порядок баллотирования.

В удостоверение чего бий чиклинского рода джикеева отделения Рысмухаммед Кутлубулатов печать приложил.

Резолюция: Доложено лично г-ну генерал-губернатору, принять к сведению и соображению.

Институт истории, археологии и этнографии им. Ч. Валиханова АН КазССР, папка № 42, лл. 38-41 и об.

Казахско-русские отношения в XVIII-XIX веках (1771-1867 годы). Алма-ата. Наука. 1964
(Сборник документов и материалов))
РАЗДЕЛ ТРЕТИЙ
1848-1867 годы

сайт http://www.vostlit.info/