Публикуемый ниже «Журнал» полковника А. З. Горихвостова представляет собой служебный дневник, который он вел с 12 августа 1822 г. по 19 мая 1823 г.

Полковник Горихвостов был приставом царского правительства при хане Малого жуза Ширгазы Айчувакове, выполняя обязанности официального представителя Министерства иностранных дел, советника хана и наблюдателя за положением дел в Малом жузе.
Назначением для охраны специального пристава с сотнею казаков Министерство иностранных дел хотело поднять власть хана и ускорить решение спорных дел между родами, чтобы прекратить междоусобицы 1.

«Журнал» представляет, с нашей точки зрения, большой интерес. Прежде, всего, он знакомит читателей с политической обстановкой в Младшем жузе накануне ликвидации ханской власти. В частности, этот документ как свидетельство современника может помочь исследователю выяснить причины ликвидации ханской власти в Младшем жузе. Те события, которые описывает Горихвостов, показывают, что ханская власть в Казахстане в эти годы, т. е. после присоединения Младшего жуза к России, уже изжила себя, и хан не мог быть опорой царского правительства в дальнейшем укреплении его власти и влияния в Казахстане.

Хан Ширгазы, второй сын хана Айчувака, был назначен ханом в 1812 г., но, несмотря на поддержку царского правительства, не имел почти никакой власти над казахскими родами Малого жуза. Казахами управляли родовые старшины и батыры, которые вели себя независимо. «Его власть, — писал о Ширгазы Л. Мейер, — простиралась не далее русских форпостов, и кочующие здесь байгуши повиновались ему только по необходимости» ².

Во время ханства Ширгазы значительно усилились междоусобная борьба различных феодальных групп за власть, межродовые распри, набеги и, особенно, барымта, которые Ширгазы не в силах был прекратить.

События, записанные Горихвостовым, показывают все бессилие хана. Дело дошло до того, что когда 1 декабря 1822 г. во время попытки группы барымтачей рода джегалбайлы угнать ханские табуны был убит сын хана — Ишгазы, то Ширгазы не только не смог наказать виновных, но и взыскать с них, согласно обычному праву, «кун».
Несомненно, что упадок власти хана в начале XIX в. был вызван тем, что хан был послушным ставленником царского правительства и фактически находился у него на службе. Но главная причина слабости ханской власти заключалась в том, что казахское кочевое общество жило в условиях слабо развитых феодальных отношений, каким являлись патриархально-феодальные отношения. Неразвитому базису соответствовала своя неразвитая надстройка, в том числе и государственность.

Полковник Горихвостов в докладе о положении в Младшем жузе, приложенном к «Журналу», так обобщил свое мнение о ханской власти:

«Киргиз-кайсаки не имеют установленных узаконении, и хотя вместо них и есть некоторые остатки преданий древних обычаев, но и они… изменились. Если и наказываются иногда некоторые за домашние преступления, то отнести (это) надо на самый беднейший класс, богатому же, у которого родни много, всюду вольно, и он в ответ никому не обязан, хотя бы кочевал у самого аула высокостепенного хана; последний будет просить его, но никогда повелительным тоном ничего не выговорит, ибо (это) тотчас отражено (т. е. отплачено) будет барымтою. Судя по наблюдениям моим и ввиду склонности народа, привыкшего с рождения к самоуправству, полагаю, что если б и действительно вся орда по согласию избрала единодушно себе хана, то и оный не больше успеет принести ожидаемую правительством выгоду управлением и распоряжением своим в орде, как и теперешний владелец, ибо ни один киргизец не согласится подчинить себя неизменному владычеству и такому, который обязан усердствовать видам правительства…».

В этом же документе на основе наблюдений, изложенных в дневнике, Горихвостов пишет, что налог хану вносят только одни семиродцы (жетыруу), «да и то не по положению, а по желанию, а казахи других родов не платят, несмотря на приказание. Но и то, что бывает собрано, хан должен отдавать муллам и обедневшим ордынцам. Но, к сожалению, — добавляет Горихвостов, — и в сем случае закралась несправедливость: большею частью сильный и опасный человек при богатстве получает сотню н две баранов, а бедняк при большом семействе едва ли из милости получит и двух, да за это сколько обязан еще с семейством работать владельцу». Не получая налога, хан был лишен возможности содержать при себе дружину, чабарманов (гонцов), охрану и т. д.

Отдельные записки «Журнала» показывают не только бессилие хана, но и его постоянный страх и опасения за жизнь и табуны, растерянность и беспомощность.

Царское правительство видело, что ханская власть не может более в этих условиях служить опорой русского правительства. В мае 1824 г. хан Ширгазы был вызван в Оренбург и оставлен там на жительство с выплатой ему в месяц 150 рублей серебром. Ханская власть в Младшем жузе таким образом была ликвидирована и вскоре введено новое управление.

Публикуемый документ содержит также и другие интересные факты, относящиеся к вопросам политической и хозяйственной жизни казахов в начале XIX в. Так, например, он содержит некоторые сведения о движении казахских родов табын и тама, управляемых батыром Жоломаном Тленчиным, за возврат земель по р. Илеку, отобранных окончательно в 1824 г. в связи с постройкой крепостей Ново-Илецкой линии, и возвращении султана Арынгазы из России. В «Журнале» есть интересные сведения о соперничестве между султанами Шигаем Нуралиевым и его племянником Джангером за ханскую власть в Букеевской орде.

Дневник отражает быт и нравы людей того времени, особенно хана и его окружения. Есть также некоторый иллюстративный материал по обычному праву, положению женщины, религии и верованиях и т. д.

Все эти данные представляют несомненный интерес как для историков, так и для этнографов, изучающих быт прошлого. Некоторые дополнительные сведения о событиях, описанных в «Журнале», читатель может найти в сборнике архивных документов «Материалы по истории Казахской ССР», т. IV, М.-Л., 1940 г. (на стр. 414-415, 426-429 и др.).

«Журнал» публикуется полностью с незначительными сокращениями, касающимися в основном повторений в описании событий.

1. А. И. Добромыслов. Тургайская область. Оренбург. 1900, стр. 266-269

2. Л. Мейер. Киргизская степь.

 

Августа 12. По прибытии моем в Оренбург осведомился я, что высокостепенный хан Ширгазы находится вверх по Уралу, почему, отправясь в станицу Гирьяльску ¹, нашел высланного ко мне навстречу сына его султана Ишгазы Ширгазиева с пятью султанами, с которыми, переправясь через Урал, отправился на речку Буртю, на которой кочевал высокостепенный. По прибытии в его кибитку нашел при нем некоторых султанов, биев, старшин и почетных киргизцев.
Он принял меня весьма вежливо, уверял в несомненной преданности престолу, но сожалел, что при всем усилии средства его собственные, без помощи пограничного начальства, недостаточны к приведению в благоустройство Орды, в коей, к несчастью, поселилось несогласие между ордынцами в бытность султана Арынгазы Абулгазиева ².
От него возникли междоусобия, прекратить которые надобно иметь способы и усилия, превосходящие власть его, но пограничное начальство хотя и видит беспорядки более и более увеличивающимися, и он утруждал о помощи для наказания в пример прочим ослушникам, но начальство само не предпринимает никаких средств к усмирению и ему в помощи отказывает, а злодеи, видя устращевания его ничтожными, позволяют себе всякие дерзости, которые впоследствии не только ему, но и линиям могут быть гибельны ³.
[Хан] объявил, что, кроме неустройств в Меньшей орде, возникли неудовольствия через баранты из Средней [орды], которая выступила из черты своего кочевья в 8000 человек и следует налегке за ними, с намерением силой оружия возвратить отнятое у них барантой, которая есть между ордами обоюдна.
Он желал бы удовлетворить [претензии], но уже не в состоянии, ибо виновники баранты удалились в степь, и родственники их, находившиеся до сего у линии, теперь из страха также ушли. Наконец, я объявил ему о цели назначения меня в Орду, дал чувствовать ему, что если правительство и запретило высылку за Урал войска для преследования киргизцев, то собственно для пользы же ордынцев и усиления его власти и потом объяснил оное в точности и присовокупил, что к сему действовало, дабы он распоряжаясь, как полный владелец, средствами ему известными с помощью приверженных [ему] более имел через оное любви и самого влияния на народ, а между тем предлагал и некоторые способы, с которыми согласовались некоторые из окружающих.
Но высокостепенный отклонял, ставя в пример обширность степи, навык [народа] с давних времен к разновластию. И когда я увидел, что ни с какими предположениями он не соглашается, то под видом необходимости познакомиться с моей командой казаков, оставил его.

[Августа] 14. Кочевья его высокостепенства хана на Средней Бердянке ⁴. Высокостепенный располагался на сем месте по удобности пастбищных мест, так и в намерении обождать посланных к Средней орде двух старшин простоять несколько времени, но неожиданно в 9 часов ночи усмотрели, [что] находившиеся позади аулы, едва не бегом, следовали  мимо ханской кибитки вперед, и хотя высокостепенный и посылал остановить [их], пока сам снимется, но тщетно.
[За ними] последовали и кочевавшие с ним приверженные его, так что он, наконец, остался позади всех только с охранной командой. [А так как] причиной сему была Средняя орда. подошедшая весьма близко, [которая], обходя сторонами, угрожала Меньшей [орде] нападением, то из опасения лишиться имущества и спешили, каждый по себе, удалиться на безопасное расстояние, то и высокостепенный снявшись поспешно с кибитками, пустился вслед за аулами и шел форсированно и только в сумерках решился с час отдохнуть.
Но к удивлению [он] расположился на не весьма выгодной позиции, так что, если бы напали на него небольшие силы, то, нет сомнения, что, кроме потери в своих людях, ничего бы не успели, и я заметил, что, идучи в позицию сию, он, умышленно оставляя настоящий путь, имел все направление в сторону, почему я и решился спросить у него о причине, и он отозвался, что ищет безопасного места от нападения.
Отдохнув с час времени, форсированно пошли и следовали до самой Ханской могилы, куда прибыли в 2 часа полуночи. Не успели расположиться, как получили известие, что посланные двое старшин в роде посланников к Средней орде задержаны и отданы под присмотр.

[Августа] 16. Кочевья его высокостепенства хана при Ханской могиле. Высокостепенный, получив известие, что Средняя орда разделилась на две части — одна потянулась к Илеку, а другая верстах в 20 остановилась против Каменноозерного форпоста, опасаясь дурных последствий от сильного натиска оной, просил, в стесненных обстоятельствах своих, его высокопревосходительство г. военного губернатора о помощи, почему и приезжал командир 1 Тептярского полка г. подполковник Окунев и объявил лично высокостепенному, что если [есть] какая опасность ему от Средней орды, то неугодно ли с аулом перейти на внутреннюю сторону линии, где он, имея с собою три сотни казаков с двумя орудиями, обезопасит совершенно особу его.
Но высокостепенный не согласился на сие предложение по той причине, что перейти ему одному, оставя народ в жертву, будет слишком несправедливо, а он утруждал начальство, чтобы команду дать ему в степь, при которой Средняя орда напасть на него не осмелится и следственно он, будучи безопасен, спасает вместе и народ свой, а как команды не дают, то он решается остаться с ордынцами при одной охранной команде и по возможности будет защищаться. А по отзыву сему г. подполковник Окунев и возвратился на линию.

[Августа] 18. Кочевья его высокостепенства хана при Ханской могиле. По случаю годового праздника, курбан-байрам называемого, собралось слишком 4000 человек киргизцев из всех поколений, между коими были султаны, бии и старшины, с которыми высокостепенный советовался о способах общими силами усмирить буйное скопище злодеев и удержать, хотя по возможности, от междоусобного несогласия. Аллимулинцы предложили идти с ними прямо к злодеям и, на месте наказав зачинщиков, разослать к своим отделениям, а пленников представить пограничному начальству.
Но высокостепенный не решился из опасения малого числа ему истинно приверженных, хотя предлагал и я свою готовность следовать [на] Хобду, где в то время находились злодеи, в том предположении более, что, кроме охранной команды, назаровское отделение желало охотно сопутствовать [нам], а и без них находилось при нем семиродцев до 500 кибиток, с которыми без всякой опасности можно было предпринять усмирение буйных. Но ничто не подействовало и высокостепенный остался непреклонен, и просил меня уговорить, чтобы они в своих отделениях, по крайности, постарались восстановить возможное согласие и признавали власть его и то, что, кроме его, не существует другого хана.
В полдень, когда назаровцы ⁵ и чиклинцы посетили меня, то на увещевании я просил их быть истинными помощниками поставленному высшим правительством хану Ширгазы Айчувакову и спрашивал, какие средства они предполагают лучшими к водворению в Орде спокойствия и тишины, но и они, кроме силы оружия, никакой надежды не имеют к уничтожению беспорядков и несогласий.

[Августа] 19. Кочевья его высокосгепенства хана при Ханской могиле. Высокостепенный отправился в сопровождении некоторых султанов, биев. старшин в числе 40 человек в город Оренбург, куда прибыв расположился за нижней рогаткой ⁶ на левом берегу Урала в постановленной для него от пограничного начальства кибитке, а свита его также расположилась в приготовленных шести кибитках, за каковое благосклонство его высокопревосходительства высокостепенный собрался тотчас после [свидания] с сыном своим и братом благодарить, но как уже было 9 часов вечера, то и и посоветовал отложить до другого дня.

[Августа] 21. Кочевья его высокостепенства хана на левом берегу Урала за нижней рогаткой. Высокостепенный в присланной от г. военного губернатора ⁷коляске с приличным конвоем 1 Тептярского полка ездил к его высокопревосходительству г. военному губернатору, где благосклонно и отличным приемом будучи до чрезвычайности доволен, просил позволения представить прибывших с ним султанов, биев и старшин, которых сверх всякого ожидания собралось полное зало, и снисходительный наш начальник со свойственным ему добродушием, с редкой благосклонностью к подначальствующим почти каждого порознь почтил своим вниманием.
По выходе же высокостепенного черта великодушного начальника представила высокостепенному хану новое и неожиданное снисхождение и благосклонность.
Асессор Пограничной комиссии, в знак удовольствие г. военного губернатора посещению высокостепенного, представил двух киргизцев, содержавшихся в тюремном замке, хотя не по важным, но заслуживающим наказания преступлениям, с объявлением [им] свободы coбственно из уважения к особе высокостепенного.
Это чрезвычайно обрадовало [хана], и когда он со свитой возвратился в свою кибитку, то уверял меня, что благосклонность к нему его высокопревосходительства г. военного губернатора весьма много делает влияния на неблагопрепятствующих ему, и слух о сем в непродолжительном времени разнесется по всей Орде, ибо киргизцы наиболее к той особе имеют уважение и даже самый страх, кою пограничное начальство ласкает.

[Августа] 27. Кочевья его высокостепенства хана при Ханской могиле. Во время посещения меня высокостепенным [было] получено известие в 10 часов полудня от семиродского рода ачибекского отделения киргизцев Токтубая Балчикова и талинского отделения Толбая Кулбаева, что злодеи под распоряжением Кутебаша Малаева, Джангалия Икбаева, Дербета лия, Туркубая, Кайтары [и] Сююнкары ⁸, почти в 1000 человек, намереваются сей или завтрашней ночью прорваться на линию и учинить на Вотлянский, Угольный и Буранный форпосты нападение; а притом, если предстанет случай, то напасть согласились и на высокостепенного хана за то. почему [он] не употребит свои ходатайства у правительства о возврате им Илека, а и почему не исходатайствует позволения производить на лево] стороне всего Урала, без помешательства, сенокошения и зимовать по самому Уралу. О каковых известиях я тотчас донес пограничному начальству [и принял] строгие меры к предохранению от опасности высокостепенного хана.

[Августа] 29. Кочевья его высокостепенства хана при Ханской могиле. По случаю съезда некоторых султанов, биев и старшин к высокостепенному значительных в Орде я настаивал всеми возможностями составить,  согласно высочайшей воле. Ханский совет; представлял все выгоды оного для народа, а равно и умножение власти высокостепенного справедливым к беспристрастным управлением делами ордынскими, в чем согласовались со мною и многие из окружающих.
Но он, [не] постигаю почему, отклоняет, уверяя, что никто не согласится присутствовать в Ханском совете, оставляя без присмотра свои аулы, разлучаясь с семейством, что свойственно будто оному народу и полудикому киргизцу невозможно без личного присмотра оставить свое имущество, состоящее собственно в одном скоте.
И хотя я в доказательство некоторых уважаемых султанов опрашивал, они в присутствии его отвечали, что каждый согласится получить звание советника и присутствовать, но и сие не подействовало, и высокостепенный противится, что приписываю [ни] чему иному, как, собственно, опасению усилением власти совета [не] лишиться своей собственной и [не] потерять последнего влияния на народ. Но непримену пользоваться всеми благоприятными случаями и употреблю все возможности настаивать ему [на] необходимости [для] усиления [его] власти составить совет.

Сентября 20. Кочевья его высокостепенства хана на речке Азчебутак-Кизеке. Вчерашнего числа его высокостепенство поздно вечером, лишь только поужинал, как и почувствовал боль в желудке, а в ночь она так увеличилась, что [он] простонал до самого света.

[Сентября] 24. Кочевья его высокостепенства хана на речке Азчебутак-Кизеке. Его высокостепенство хан, хотя с самого начала болезни никого к себе не допускал, [но], почувствуя себя очень дурно, сего числа пригласил меня.
К удивлению, я нашел его за такое короткое время болезни совершенно переменившимся: голос его был почти невнятен, а лицо чрезвычайно желто, и когда предложил ему помощь пограничного начальства и медицинского чиновника, то он представлял, что по привычке натуры [прибегает] к самому простому — пошептываниям (врачеванию) и что послал уже за киргизцем, который, без сомнения, поможет ему.
А с приехавшими байулинцами просил переговорить и посоветовать спокойствие, и чтобы они знали, что правительство к нему милостиво и что он один в Орде хан, то чтоб повиновались; в противном случае просил меня грозить непременным от правительства наказанием, а он сам сею зимою поедет на Нижне-уральскую линию в крепость Калмыкову, куда собрались бы и все почтеннейшие из поколения, а посему, оставя его и выполняя желание, и находя его очень трудным, по обязанности моей, донес о болезни Пограничной комиссии.

[Сентября] 25. Кочевья его высокостепенства хана на речке Азчебутак-Кизеке. Сего числа приезжал врач киргизский, который при всех нашептываниях, кривляниях и многих смешных предприятиях особу высокостепенного хана излечить не успел, и, наконец, предложил остальное и самое важное употребление по обыкновению — лечить свежим козлиным гузаком, которым, ходя вокруг больного, бьют по нагому телу, почему не попало. К счастию, приехал сын [хана] Идеге Ширгазиев и не допустил до сей утонченности, и его высокостепенству ночью сделалось полегче.

[Сентября] 26. Приезжал к высокостепенному хану командированный от пограничного начальства штаб-лекарь Маршев, о котором я объяснял высокостепенному хану, а равно о попечении и заботливости о нем пограничного начальства, убеждал воспользоваться средствами медицины. Г. штаб-лекарь предлагал некоторые лекарства [хану], но он под предлогом непривычки натуры отказался [от них], а просил все какие штаб-лекарь имеет с собою лекарства оставить ему для всякого случая, что по желанию его исполнено.

[Сентября] 30. Кочевья его высокостепенства хана на речке Азчебутак-Кизеке. Высокостепенный хан, получая беспрестанные известия о намерении злодеев напасть на него или отогнать весь скот, просил меня утруждать пограничное начальство о позволении ранее прежних времен для безопасности перейти на внутреннюю сторону в Вязовском форпосте с 60 кибитками и всем скотом, от коего, следуя линиею до зимнего кочевья в в Гирьяльской станице, пасти стада в ненужных обывателям местах.
По прибытии в станицу Гирьяльскую, [сам он] с имуществом останется в оной, а приверженных ему отправит за Урал. О чем и имеем честь донести пограничному начальству.

Октября 3. Кочевья его высокостепенства хана на речке Азчебутак-Кизеке. Его высокостепенство через частые ссоры любимой им второй жены с меньшею третьей женой последнюю выгнал из дому, не дав ничего с собою, и она в самом несчастном положении из милости нашла пристанище у байгуша ⁹, а работая у него, весьма скудную имеет пищу.

[Октября] 8. Кочевья его высокостепенства хана за речкой Дангузом. У высокостепенного пропали два верблюда, которых он проискал сам до 5 часов полудня, а в 7 часов, согласно желанию его, я отправился в город Оренбург.

[Октября] 10. Кочевья его высокостепенства хана на речке Дангузе в 12 верстах от Чернореченской крепости. Из Букеевской орды приехал байулинского рода султан Чука Нуралиев с сыном султана Шигая Нуралиева ¹⁰. Султан-Ханом просить у высокостепенного свидетельства [о том], что [он] не воспрепятствует искать теперешнему правителю Букеевской орды султану Шигаю ханского достоинства, каковое [и] получил. А между этим из Букеевской же орды [от сына] покойного хана Букея Джангера ¹¹ приехал нарочный старшина Тияк Муратов с такой же просьбой, [говоря], что большая часть орды Букеевской его, Джангера, желает иметь ханом.
А потому высокостепенный на согласие свое и ему дал свидетельство. А когда увидел, что двое по его свидетельству на ханское достоинство будут домогаться, то выдал и третье — [о том], что ни тому и ни другому препятствовать не будет.

[Октября] 13. Кочевья его высокостепенства хана на речке Дангузе в 12 верстах от Чернореченской крепости. Находясь по делам службы в Оренбурге, я получил сего числа от высокостепенного известие через нарочного, что он находится в крайней опасности, то чтобы поспешил как нескорее к нему, ибо братья известили его, что Джатам Икбаев с 800 злодеями, а по другим сведениям с 400, прорвался в Новую линию, не в дальнем расстоянии от Подгорного форпоста, и сей ночью непременно нападет на высокостепенного, а как о сем слухи дошли в город, то [я], нс теряя времени, отправился к хану и прибыл в 7 часов полудни, нашел его и нескольких при нем из окружающих вооруженными и чрезвычайно встревоженными. Высокостепенный просил [меня], как можно скорее, просить от пограничного начальства помощи, говоря, что с одною сотнею казаков против многочисленных злодеев, одетых к тому же в панцыри и нашлемники, устоять невозможно.
Справедливость слов его и я чувствовал, ибо, кроме неопытности казаков, были некоторые слишком молоды, на храбрость которых положиться было небезопасно. Отправить же [донесение] при четырех человеках при таковой тревоге в ночь я не решился, а при значительном числе ослабил бы мои собственные силы.
К тому же, судя по расстоянию, помощь все [равно] прибыть к сроку не успела бы, и потому делать было нечего и я, написав пограничному начальству [донесение], просил высокостепенного отправить [его] в город с киргизами, но как из них никто ехать не решился, то не теряя времени, приступил к последнему и единственному в положении моем средству: окружил ставку высокостепенного повозками и, связав накрепко, в местах скрепления [поставил] охранную  команду и сим способом обезопасил особу хана от всякого нападения.
А между тем сына его султана Ишгазы Ширгазиева и еще трех работников отправил по аулам [с наказом], как можно скорее собрать по возможности вооруженных людей, коих неожиданно к часу полуночи собралось 80 человек; [их я употребил] ¹² на наружные караулы.
Спустя полчаса, явились еще 25 человек, но высокостепенный поручил им смотреть за табунами. Таким образом, имея силы неразделенными, я посылал небольшие разъезды по окружности расположения и надсматривал за ордынскими пикетами, исправность которых продолжалась только до трех часов полуночи, а с оного времени, распустив лошадей пастись, и сами уснули, а посему я сверх имеющихся скрытных двух пикетов выставил еще ведеты ¹³, между тем собрав из киргизцев партию в 40 человек и как отправил на двое в разъезд; одну вверх [по] Дангузу, а другую — к Илецкой защите, которые, осмотрев назначенные им места, к свету возвратились, никого нс встретив на пути.

[Октября] 15. Кочевья его высокостепенства хана на речке Дангузе в 12 верстах от Чернореченской крепости. Брошенная высокостепенным младшая жена, скитавшаяся в самом бедственном положении, питаясь подаянием, просила меня упросить высокостепенного, чтобы позволил ей выйти замуж, а если можно, то возвратить хотя малую часть принесенного ею при замужестве калыма.
Почему, избрав случай, я убеждал высокостепенного для примера народу оказать великодушие и справедливость — жену его выдав замуж по желанию и возвратить весь, принесенный ею калым. На первое он согласился, и она выдана за султана Досмухамета Сютгалиева, но калым возвратить [отказался], потому будто не может, что вторая его жена не позволяет, и при всяких употребляемых мною средств он остался непреклонен, а согласился только дать ей малую часть ее одежды, одного верблюда и одну лошадь.

А как известия о покушении злодеев не умолкали, то высокостепенный для безопасности прикочевал ближе к городу Оренбургу и расположился в 20 верстах близ лугов г. военного губернатора.

Ноября 1. Пребывание высокостепенного в Гирьяльской станице. Высокостепенный получил известие через нарочного от своих приверженцев с Большой Ходбы, что алимуллинского рода чиклинского отделения мулла ¹⁴ Каражигит  лишь только прибыл в Орду. Едучи до аула своего, [он] собрал народ, советовал им [не] повиноваться теперешнему владельцу, удостоверяя, что султан Арынгазы Абулгазыев скоро возратится в Орду ханом, а потому, чтобы отнюдь не возвращать увлеченных с линии пленников [и] ничего пограбленного, а равно не размениваться в барантах со своими соотечественниками, впредь до прибытия показанного султана.

[Ноября] 6. Высокостепенный, желая с давнего времени построить себе дом с дозволения правительства, ездил сего числа выбирать место и нашел в верстах семи от станицы, не в далеком расстоянии от сухой речки, возвышение, повелевающее [над] всеми в округе его лежащими горами. Хотел просить правительство о построении себе на оном дома, но как и в других местах есть местоположения нравившееся ему, также и горюнился, на котором бы лучше и выгоднее основаться. А потому, не решаясь на одном, возвратился в станицу в три часа полудни.

[Ноября] 7. Находящийся в аулах высокостепенного байулинского рода сын старшины Исенгильды Джанкучаков сего числа, не получив [в] возврат своих лошадей, отправился обратно на Нижнеуильскую линию, а как он имел с собою заводную резвую и доброезжую серую лошадь, которая понравилась высокостепенному, то он и принужден был ее оставить.

[Ноября] 9. Высокостепенный по случаю наступающей свадьбы дочери своей, как из-за Урала ордынцы не могли к нему съехаться по непозволению, [114] то он угощал в своей кибитке татар станицы Гирьяльской, а были некоторые служивого редута; киргизцы же, при нем находившиеся, были угощаемы в другой кибитке, что заключалось, собственно, в одном лишь питье вместо кумыса разведенном в воде курте.

[Ноября] 10. Сегодня высокостепенный также угощал приехавших джегалбайлинского отделения некоторых султанов и биев; были и башкирцы. Подзывал почетнейших гостей поодиночке к себе и кормил из своих рук.
А к вечеру, как собрано было в большой кибитке у старшей его жены, где много было и женского полу, то они и занимались национальными играми: мужчины боролись, доставали языком серебряную малую монету из котла, наполненного разведенным куртом, стоя на ногах со сложенными назад руками, [играли] и в другие игры, наподобие европейской, в фанты…

[Ноября] 11. По случаю свадьбы дочери высокостепенного после обеда прочитана молитва из алкорана по обыкновению магометанскому, и после оной молодой взял новобрачную в свою кибитку, и она никому уже не показывалась.
[По окончании] угощения, когда уже начали расходиться, то высокостепенный, зайдя в кибитку первой жены своей, делал распоряжение, что отпустить в приданое с дочерью и положил, кроме одежды, дать: пять верблюдов, двух лошадей, две коровы, чем сын его, султан Ишгазы Ширгазиев, будучи недоволен, представлял, что и простой киргизец за дочерью своею дает более в приданое, а он как сын владельца, а то ему совестно так бедно отпустить свою сестру, а потому и просил высоко-степенного дать по крайней мере сотню лошадей, 12 верблюдов и до 500 баранов, [чем так] огорчил высокостепенного, что [тот], выйдя из границ, выхватил из-за пояса нож, бросился на сына, а тот, желая избежать удара, схватил лежащий у дверей топор.
Последствия, без сомнения, были бы самые неприятные, если бы случившийся в кибитке султан Юсуп Нуралиев не схватил высокостепенного и не удержал [его] руку, готовую уже нанести смертельный удар сыну, который, пользуясь сим случаем, ycпeл скрыться, и высокостепенный весьма сердился на султана Юсупа, что он не допустил наказать наглость сына.

[Ноября] 12. Высокостепенный отпустил выданную замуж дочь свою с мужем ее, султаном Мендияром, в его аулы, расположенные близ крепости Губерлинской, снабдив ее приданым, как вышесказано, и позволил ее матери, а своей первой жене, проводить ее.

[Ноября] 13. С 7 часов полуночи до 8 полудня высокостепенный пробыл у строящихся кард близ Урала для верблюдов, ибо сколько не приглашал для этой цели киргизцев, но не мог пригласить потому, что каждый строил их для себя, то и вынужден был нанять уже башкирцев, а сам лично присматривал [за постройкой].

[Ноября] 15. Семиродского Туатаевского подотделения киргиз Джанат Ниатов украл у киргизца Иманбая таминского отделения трех баранов. Получив жалобу, высокостепенный собрал почетных из народа, кочующих близ станицы Гирьяльской, призвав муллу, и предложил судить: какое положить наказание вору.
По долгим прениям, наконец, по прежним преданиям положили: если бы хищник украл что-либо из кибитки, то следует лишить [его] живота, а покража, как учинена вне оной, то отрубить [виновнику] правую руку и лишить имущества…
Желающих получить что-либо из имущества виновного набралось человек до 30, и все отправились с султанами Ишгазы Ширгазиевым и Юсупом Нуралиевым в аул на Среднюю Бердянку.
Но, прибыв, виновного не нашли, а осведомились, что, узнав о приговоре над ним, заключенным, он оставил все на произвол и бежал к злодеям на реку Сагыз. А потому [прибывшие], разграбя все имущество [бежавшего], разделили между собою не только стада табунов, даже  и кошмы с кибиткамн, оставив жену и детей виновника на открытом воздухе в самом несчастном положении.

[Ноября] 20. Высокостепенный по сие время, сердясь на сына своего султана Ишгазы Ширгазиева, не хотел никогда и видеть его, а потому он скрывался в аулах киргизцев, не показываясь семейству своему, и просил меня примирить [его с отцом].
Почему сего числа, избрав случай, [я] просил высокостепенного извинить проступок сына, на что и согласился с тем, чтобы он со мною к нему явился, а султан Ишгазы Ширгазиев как оставался в моей квартире, то я взял [его] с собою, представил к высокостепенному, и сын на коленях умолял о прощении, раскаиваясь в своей вине. Отец простил сына, и сам был весьма доволен примирением.

[Ноября] 28. Высокостепенный в сопровождении одного киргизца ездил за Урал к табунам своим на речке Буртю. От чего я хотя и отклонял его, поставляя на вид, что, имея так много злодеев, небезопасно так далеко одному ездить в степь, но высокостепенный отозвался, что хозяйство ему дорого и без личного присмотра оставлять нельзя.

[Ноября] 30. Таминского отделения курмановского подотделения приезжали два киргизца с жалобой, что у одного из них пропал жеребец. Из…(Далее опускаются три строки в связи с повреждением текста.)
Подотделения киргизца Тляса, которого высокостепенный хотя и спрашивал, но как он не признавался, а просители умолчали, то и признал всем им перед алкораном присягнуть, выполняя наперед по магометанскому закону омовение.
Но. прибыв к мечети, подозреваемый отрешился приступить к склонению обряда установленного, а согласился лучше заплатить 4 баранов, лишь бы освободиться [от] оного, которых просители получа примирились.

Декабря 1. Пребывание высокостепенного в станице Гирьяльской. Служащий при пограничной комиссии за депутата от народа киргизского надворный советник Бабекан ходжи Нурмухамет Абдалилов делал вечеринку, на которую собрались обоего пола ордынцы из ближайших аулов, по Уралу расположенных, куда и я с сыном высокостепенного, султаном Ишгазы Ширгазиевым, ездил и видел увеселение женского пола, совершенно противоположное нашим.
Игры хотя уподобляются подобно, как играют в фанты, но сопряжены с чрезвычайною грубостью. Потчевание состояло все в простом вине, пряничных и каленых орехах, а ужин в бараньем мясе и раздавали весьма по малому кусочку лошадиные колбасы, что считается большой деликатностью, но около часу полуночи увеселения были нарушены прибытием с криком одного пастуха от стада баранов, и он уведомил: что джегалбайлинского отделения злодеи, приехав к стаду, захватили его других товарищей, калечат немилосердно, пытая, где находится табун высокостепенного, а сам он как находился от кибитки между баранами, то и успел уйти, почему Юсуп, выбрав из сего же собрания 16 человек и вооружа по их обыкновению некоторых дубинками, топорами, двое имеют ружья и двое же с пиками, пустился к табуну, в 10 верстах от станицы на речке Бурте находившемуся, а султан Ишгазы Ширгазиев послал с известием к высокостепенному, и как поблизости лошадей не находилось, то отправил нарочных по аулам, чтобы по возможности собрались к нему киргизцы на доброезжих лошадях, которые и собрались около двух часов полуночи, и он взял 16 человек, отправился к горе, называемой Бишагач, в том предположении, что если злодеи успели уже табуны угнать, то на пути переймет, а по отъезде двух сих партий в четвертом часу полуночи я, возвращаясь в станицу, встретился с высокостепенным ханом, уезжающим на Урал.
Он чрезвычайно был встревожен, жаловался, что злодеи лишили его всего имущества и просил меня употребить все средства уговорить начальника станицы дать ему за Урал команду. Но когда же я объяснил невозможность по зимнему времени это сделать, то просил покорнейше дать ему до Урала моего толмача, ибо, кроме муллы, никого при себе не имел.
Почему, видя расстроенное положение его, я исполнил желание и просил заехать в аул ходжи Нурмухамет Абзельдянова, от коего в подробности может обо всем осведомиться, я советовал [ему] самому отнюдь не пускаться [в степь], что хотя и пообещал он, но впоследствии открылось, что, не заезжая вовсе в аулы, высокостепенный ездил к табуну и, найдя его в целости, возвращаясь к Уралу, напал на след, идущий прямо к горе Биш-агачу, по которому и поскакал вперед, а отъехав более 10 верст, увидел вдали скачущих верховых, которых и признал за партию сына, а так как у него лошадь крепко устала и не надеясь догнать передовых, [то он] послал толмача моего Долгоаршинова, чтобы он, догнав султана Ишгазы Ширгазиева, если лошадь под ним устала, отдал бы свою, а сам высокостепенный воротился к Уралу и, можно сказать, сим только счастливым случаем избег несчастия.

[Декабря] 3. Сего дня в 10 часов полудня получено известие, что султан Ишгазы Ширгазиев со всей партией своей захвачен злодеями и содержится у горы Бишагач. Некоторые [его] будто хотят умертвить, а другие соглашаются лучше отдать его в руки скопища злодеев, кочующих на речке Сагызе, почему высокостепенный, посетя меня, со слезами просил убедить коменданта крепости Верхнеозерной дать ему команду спасти сына, я как не принимал [он] никаких резонов, то для успокоения его я вынужден был писать и просил помощи, а вместе с ним и имел честь донести и пограничному начальству, но высокостепенный, предполагая, что, без сомнения, критическое положение его уважено будет и команда прибудет в станицу, несколько раз приходил ко мне и спрашивал, — скоро ли помощь ему пришлется.
Но около 11 часов полудня разнеслись слухи, будто султан Ишгазы Ширгазиев с партией своей [прибыл] пеший в станицу, а от кого слухи сии вышли, сколько я и сам высокостепенный не старался разведать, осталось тщетным. Тем более сомнительно было для меня известие сие, что никто из партии еще не возвращался, но не менее того высокостепенный успокоился и даже в бытность мою у него во 2 часу полуночи много шутил насчет излишнего духу храбрости сына его.

[Декабря] 4. Около полудня принесены известия в станицу, что султан Ишгазы Ширгазиев, нагнав за горою Бишагач злодеев, будучи с шестью человеками, хотя и пожал (Так в тексте) их до самого тростника в лощине, находившеюся у Бишагача, как выскочило из оного 17 человек свежих.
[Они] окружили и захватили, и раздели донага, и пустили невредимо пеших нагими возвратиться в станицу и что они уже идут, а потому высокостепенный, собрав одежды, отправил на трех санях султана Юсупа Нуралиева навстречу.

[Декабря] 5. Около 5 часов полудня приехали на посланных нарочно с одеждой санях некоторые киргизцы из партии султана Ишгазы Ширгазиева почти все пиками и топорами перераненные с прошибленными Дубинин головами, и сына высокостепенного не было потому будто, что сани его тихо идут по причине, полученной им тяжелой раны в голову, а с ними вместе прибыл и толмач, который хотя и не был избит, но также [как] и прочие, раздет.
Я спрашивал у раненых киргизцев, каким образом по жестокому морозу они двое суток почти были нагие и шли пешие. Узнал, что у них обыкновение вообще; если за кем гонятся от кочевья своего, то для облегчения лошадей по пути сбрасывают с себя платья и так, что иногда остаются едва в одном халате, и, сбросив одежду, и [когда] лошадь  устает, бросают с седла подушку, а потом и самый потник, а иногда и седло бросают, и таким образом и сия партия сделала.
Киргизцы разбросали по дороге всю почти свою одежду и приехали к злодеям весьма легки, а потому, будучи донага ограблены, возвращаясь пешие той же. дорогой, забирали одежду свою и, делясь между собою по возможности, одетые следовали.

Около 9 часов полудня получено известие, что султан Ишгазы Ширгазиев приехал к Уралу и остановился у султана Юсупа Нуралиева.

[Декабря] 6. Лишь только высокостепенный по обыкновению с рассветом дня вышел из мечети, как открыли ему приближенные, что сын его султан Ишгазы Ширгазиев от полученной жестокой раны в голову помер. Таковая неожиданность крепко его огорчила. И как он известен был, что покойный сын его до чрезвычайности меня любил и ничего для меня сокровенного не имел, и потому, извести меня о смерти его, просил к себе.
Лишь только я показался, как высокостепенный со слезами начал извиняться, что он напрасно сердился на своего сына за то, что он все об орде мне пересказывал, с жаром говорил, что сын покойный его имел характер совершенно соответственный нравственности киргизцев и мог быть полезен народу и правительству нашему ¹⁵. Наконец, поплакав несколько, послал созвать мулл и несколько из киргизцев и с ними отправился на Урал, где, взяв умершего сына своего, поехал на степную сторону и, отслужа по усопшем молебен, не обмывая тела, как был в крови и нагой, обернули в белый кусок миткаля, купленный высокостепенным в Столице, и головою всунули в могилу, а ногами в отверстие, ибо могилы вообще у магометан копаются наподобие печей, и покойника лишь положат в оную на жерло, закладывают каменьями.
Моют же у киргизцев вообще тех, которые только умрут своей смертью или казнены и одевают их в хорошее платье, но кто убит на войне или набегом от злодея, то грехи как [бы] уже прощены, а потому и обмывать тело, а равно переменять или другую надевать одежду полагается за грех, а следует хоронить в чем помер. Но вообще, кто из умерших был воин и неустрашим, то на могилу кладут то самое оружие, которым при жизни [он] действовал.

По окончании похорон высокостепенный, возвратясь в станицу, отправил султану Юсупу Нуралиеву, к первой жене свсей н матери покойного султана с известием о потере сына, а через полчаса сам посетил ее и целым семейством служили по усопшем молебен.

Смерть султана Ишгазы последовала следующим образом: лишь только по выезде с партией за Урал [он] напал на след стада баранов, в 2—х и 3-х верстах пасшихся от линии, как по оному пустился к горе, Бишагач называемой, близ которой след поворотил ниже, и, проскакав не более 10 верст от оной, увидел вдали скачущих верховых, коих в 10 часов полуночи и догнал, и хотя был только с 6 человеками, а прочие по усталости лошадей от него отстали, набросился на злодеев, числом 16 человек бывших, и обратил их в бегство. Но лишь только пожал противников до тростника, в овраге бывшего, как выскочило из оного еще свежих 17 человек и тотчас окружили, но как у султана был колчан со стрелами и товарищи двое имели ружья, то злодеи и не осмелились на него броситься, а султан Ишгазы Ширгазиев, как некоторых из числа злодеев узнал, то, удержав товарищей своих от стрельбы, бранил, зачем они хотят отнять табун.
А злодеи, заняв разговором султана, приветствуя, извинялись, как сыну ханскому, и, пользуясь разговором с султаном, вдруг со всех сторон бросились и сею неожиданностью тотчас всех обезоружили и раздели по обыкновению их донага.
Но султан Ишгазы Ширгазиев, когда в досаде сказал им, что одежда его дорого им стоить будет, то урманзаевского подотделения киргизец Ирбулат Карнаков ударил по голове топором, и  как султан, подставя руку, хотел оною защитить голову, то сим ударом не только перешиб султану руку, но и прошиб до мозгов голову, а как пленные злодеями киргизцы сопротивлялись отдать одежду, то и их некоторых крепко избили, а иных поранили.
Хотя спустя четверть часа и остальные 10 человек из партии султана показанного прискакали, но, увидя товарищей уже обезоруженных и нагих, оробели и весьма слабо сопротивлялись, а потому, подобно первым, также были избиты, и некоторые переранены, и все обнажены, включая одного султана Асфандияра сына султана Сюгалия Айчувакова, который, имея при себе саблю, при всей многочисленности злодеев не допустил нанести ни одного себе удара, а, напротив, при сильном со всех сторон на него натиске у одного отделил от плеча руку и двух жестоко поранил и, без сомнения, невредим возвратился бы в станицу, если б лошадь под ним не устала, но как она, пробежав, не отдыхая, от 2 часов до 10 полуночи, едва переступать могла, а к тому же и пленные его товарищи уговаривали сдаться, а потому на слова, что не тронут злодеи его и отдался, но не избег мести, и злодей, дав ему рану пикой, избили обухом топорика жестоко и раздели донага.

[Декабря] 7. Высокостепенный по усопшем сыне своем в большой кибитке первой жены своей служил молебен со всем семейством, а по окончании отправил нарочного в Каргалу к сыну своему, султану Идеге Ширгазиеву, с известием о смерти брата и чтобы он немедленно прибыл в станицу, а между тем для поиска виновников смерти его сына разослал нарочных султанам и биям семиродского поколения табьшского и таминского отделения, собрав по возможности народ, а самим явиться для наставления в станицу Гирьяльскую.

[Декабря] 8. Высокостепенный, разговаривая о бывшем происшествии, объявил, что султан Асфандияр, не успев приехать, с трудом избежав несчастия, как попал на другое с покойным сыном его. Он отправлен был высокостепенным вроде посланника к хивинскому хану с письмом относительно безопасного следования каравана.
На пути, лишь миновал пески Барсуки, как злодей Юламан Тлянчин ¹⁶ с партией ста пятидесяти человек наехал на караван, следовавший из Оренбурга в Хиву, при котором показанный султан находился, вытребовал с каравана пошлину — двух верблюдов с товаром и 16 юфтовых кож, а от султана Асфандияра Сюгалина требовал настоятельно письма от высокостепенного к хивинскому хану.
Узнав стороною, что он с оным отправлен и, полагая, что письмо [о том], дабы хивинский хан выслал партию разграбить аулы скопища буйной шайки, дожидал на пути каравана; но по прочтении, не найдя сего в письме, отдал обратно, а как оно уже было распечатано, то султан Асфандияр не решился ехать в Хиву и, возвращаясь назад, в пятидесяти верстах встретился с другой шайкой злодеев в 200 человек с Джанали, который, [узнав], что сделал Юламан Тлянчин с караваном, а равно и о письме, также взял оное и по прочтении, не найдя противного себе, отдал обратно, отняв лошадь и раздев донага, пустил его в таком бедственном положении в так холодное время.
Он шел нагой и пешки до двухсот верст натурально без пищи, но на реке Сагызе, найдя знакомых себе, получил одежду и лошадь и с помощью проводника окольной дорогой миновал аулы злодеев, прибыл в станицу.

[Декабря] 9. По приглашению высокостепенного хана семиродского и таминского отделений собрались в числе 470 человек у самого Урала против станицы Гирьяльской, которым в пищу Высокостепенный дал четырех лошадей, а после угощения, перечтя народ, с наставлением не грабить невинных, а только, если найдут виновников смерти султана Ишгазы Ширгазиева, имущество их могут между собой разделить, а самих представить ему, отпустил в поход для поиска.
С сей же партией отправились  израненые киргизы, из которых почти были безнадежны, памятуя сие, их завернули в кошмы и положили на верблюдов для того собственно, что если кто из числа сих изувеченных и умрет в ауле злодеев или на пути, то они не только обязаны заплатить за пользование и содержание пока жил раненый, то платят непременно родственникам умершего за самого беднейшего киргизца сто баранов куну.
Султанам же куна никакого не положено потому собственно, что и бить его считается по народному преданию величайшим преступлением. Но в прежние времена виновный [в] смерти султана должен был также умереть, а сверх того родственники, а если бедны, то сообща целое отделение платило 1000 лошадей и сестру или дочь виновного отдавали в крепостные.
Но, кажется, при своевольстве, увеличивающемся беспрестанно, прежние положения не имеют силы и совершенно умирают, и султаны, хотя уважаются, но можно отнести оное на средний и бедный класс народа, но богатый никогда не чтит, а напротив все в нем ищет, и простой небогатый киргизец более между ордынцами имеет уважения, нежели султан.
Богатый класс киргизцев, хотя и не берет ничего с бедных, но и не поможет, а при нем кочует вдали от линии, а потому бедные и принуждены для пропитания искать милости у высокостепенного и султанов, кочующих обыкновенно у линии, у коих выменивают муку и оною, разболтав в воде, питаются.

[Декабря] 11. Сего числа приезжали султан Абдулла Турдагалиев и некоторые кнргизцы к высокостепенному по усопшем сыне его султане Ишгазы Ширгазиеве служить молебен, и по заведенному обыкновению каждый приезжий привел лошадь или, смотря по состоянию, барана, а на сии подарки хотя следовало по закону магометанскому делать поминки, но высокостепенный, почитая за грех веселиться по усопшем, поминок вовсе не делает, а потому приезжающие султаны, бии, старшины и киргизцы, приведя лошадей, уезжают домой без всякого угощения.
Алкоран по усопшем и молебен многие слушают, особливо султаны, и оный читается по установлению магометанскому каждый раз по выходе из мечети по часу, а в мечеть высокостепенный обыкновенно ходит по пяти раз в день.

[Декабря] 13. Высокостепенный, отправляясь к кардам ¹⁷ своих баранов, заехал ко мне [и] приглашал своих ему сопутствовать, но как я по обязанности мне предназначенной счел таковую поездку унизительной, потому отклонил недосугом.
Но высокостепенный сверх всякого ожидания, ибо до сего он против меня никогда не забывался, с чрезвычайной грубостью упрекал меня будто я жаждую его смерти, а потому при таких беспокойствах ордынцев ни сам не сопутствую ему и не даю команды для охранения, хотя я и представлял невозможность сопровождать его команде казаков по зимнему времени, изъяснил очевидные затруднения в оном, а равно 11 о себе доказывал, что хотя я буду сопутствовать ему при поездке за Урал, но при нападении значительного числа буйных киргизцев спасти его один не в состоянии, но видя, что все справедливые представления мне недостаточны урезонить его, и он более выходил из себя, а между нами был свидетелем один только султан Мендияр, который служил в сие время за толмача, а потому вынужденным нашелся дать почувствовать высокостепенному в сильных выражениях о звании моем и настоящей обязанности и в отношении к нему, а равно и о самих заслугах моих всеавгустейшему монарху, которые дают мне право на его уважение, что подействовало сильно на высокостепенного, и он, перемени тон, обнимая меня, просил извинения, поставляя в оправдание расстроенного его обстоятельства, и со многими вежливостями просил употребить старание выпросить у его высокопревосходительства г. военного губернатора охранную команду, без коей ему опасно от станицы отъезжать, даже и для осмотра хозяйства.
Но когда я предлагал ему при поездке брать с собою из преданных ему киргизцев, то [он] отвечал, что ни один на своей лошади всюду ездить с ним не соглашался, а держать для сего особых лошадей на сене-дорого, ибо он и без сего трех содержит.

[Декабря] 14. Посланная команда семиродского поколения, табынского и таминского отделения при султане Юсупе Нуралиеве для поиска виновных в смерти покойного султана Ишгази Ширгазиева в 2 [часа] полуночи возвратилась к Уралу, не отыскав виновных, а посланный небольшой отряд от партии для разведывания, найдя след, дошел по нему до аулов джегалбайлинского отделения, (к которому принадлежат и виновные), монотаевского подотделения и на расспросы киргизцев осведомились, что злодеи прошедшей ночью ночевали у них и отправились далее в глубь степи к самой вершине Илека.
А потому, лишась назначенной им добычи, решили сей аул разграбить, поставя в вину, зачем дали злодеям прибежище. Аулы сии состояли всего в 20 кибитках, которые [они] разграбили совершенно. Хотя тотчас подошла и вся партия, но унять [их] не было уже возможности, тем более, что прочие, увидя товарищей при порядочной добыче, не слушали султана, бросились и не только разобрали одежду, ковры и всю мелочь хозяйственную, но и самые кошмы с кибиток разобрали и дерево.
А как бий Умбет Сюнет, начальник сих аулов, и киргизцы были довольно зажиточны, то каждый из партии получил на часть свою, кроме одежды и прочее из домашних мелочей, по три барана, и еще на всех досталось сорок верблюдов, а лошади, как паслись далеко, то уцелели.
С сею добычей, привезя показанного бия, трех киргизцев и пять девок, возвратились на Урал к станице Гирьяльской, но как высокостепенный неуспехом в поимке злодеев поездкой сей был недоволен, а к тому же привезенный бий [был] отличнейший и уважаемый в джегалбайлинском отделении, за которого могли бы мстить джегалбайлинцы, то тотчас бию Умбет Сюнету, трем киргизцам и пяти девкам дал свободу, а партии строго приказал возвратить все пограбленное хозяевам, а кто не отдаст и утаит, хотя одного барана, то лишится всего имущества.
Но гроза сия не подействовала, а киргизцы некоторые в глаза ему говорили, неужели они мучили лошадей и мерзли даром, а бий и весь аул виноваты за то, что дали убежище виноватым, а потому, если хотят возвратить свою потерю, то могут ехать в степь и искать виновных, имуществом которых легко могут вознаградить свою потерю. Таким образом, не получив ничего в возврат, невинно ограбленные рады и тому были, что их одетых отпустили домой.
А как принесены сведения, что по приказанию султана Медетгалия Турдыгалиева джегалбайлинцы собирают значительную партию для поиска же виновных, то киргизцы, возвратившейся партии, просили высокостепенного и им позволить опять следовать в степь, на что он охотно и согласился.
А около 2 часов полудня прибыли с Илека братья высокостепенного — султаны Алгазы Тяука, Токкуже, Биймухамет Айчуваковы, Абулшамет Адилов с партией до 370 человек, и по совещании с высокостепенным положили, что как киргизцы урмантаевского подотделения, состоящие не более в 600 кибитках, целое лето производили грабежи на линии, так и в Орде, то разграбят [их] всех до основания, а сопротивляющихся без всякого платежа куна умертвят.
Виновных же в смерти султана Ишгазы Ширгазиева доставят всех 33 живыми высокостепенному, а такое же количество девок, лошадей и одежды вдвое. Предложено взять опять с собою изувеченных, которые выдержали первую поездку при жестоких морозах и ужасных буранах (удивительно, что ни один не помер, тогда как один из них имел 8 ран, как киргизцы обыкновенно лечат, прикладывая пластинкой, тонко отрезав баранье свежее сало).
Высокостепенный около 8 часов полудня, посетя меня, говорил: я знаю, что распоряжения мои в Орде от вас не  скрываются, но прошу, как старшего брата моего и первого советника, не писать ничего пограничному начальству, а когда приведу все волнения сии в порядок, тогда дам тотчас [знать] его высокопревосходительству г. военному губернатору, а согласно оному и вы пишите.
Я показал вид, что ни о чем не знаю и спрашивал: разве у него, что либо случилось? И заметил на лице радость, и он объявил, что первая партия худо выполнила приказание его, ограбя киргизцев, но он отобрал и возвратил уже [имущество], но надеется, что другая лучше выполнит его и, без сомнения, не трогая невинных, представит злодеев, и он накажет их примерно.
Когда я удостоверил его, что домашние распоряжения меня не интересуют, ибо начальство не предоставило мне права в оные входить, следственно и уведомлять не смею, и просил его по долгу присяги правительству нашему виновных не казнить, а отправить к суждению по законам пограничной комиссии и заметил, что сие не слишком ему нравилось.

[Декабря] 18. С рассветом дня братья высокостепенного со своей командой 370 [человек] и с присоединившимся еще от прежней партии 150 человеками отправились в степь для отыскания виновных в смерти покойного султана Ишгазы Ширгазиева и лишь подошли к речке Бурте, то присоединились к ним для указания виновных 50 человек, большей частью-биев при брате султана Медет-Султане Абдулле Турдагалиеве и Багане Абулгазине джегалбайлинского отделения, с коими [они] направили путь к самой вершине Илека.

[Декабря] 25. Высокостепенный ездил в гости в сопровождении одного служителя к татарину в деревню Черкасы, в 12 верстах от Гирьял отстоящую, откуда возвратился уже в 10 часов полудня.

[Декабря] 30. Вторая посланная высокостепенным партия в степь для поиска виновных, следуя до речки Жаман-Каргалы, на самой вершине Ори встретила аулы джегалбайлинского отделения.
В числе последних находились и сами виновники смерти показанного султана, а посему, оставя бишкурятского подотделения аулы, на алтысарские [аулы] учинили удар (коих было по малой мере 50 аулов). Хотя алтысарцы защищались, но будучи малочисленнее, принуждены были оставить нападающим свое имущество, а с семействами спасаться бегством.
Хотя некоторые из виновных и были захвачены партией, но как для киргизцев нужнее было имущество, нежели они сами, то под видом нераспознания в суматохе обнажа их отпустили, а аулы [были] уничтожены совершенно. Все имущество и самые кибитки разделили между собой, верблюдов получено 690, множество ковров и одежды от обоего пола и даже самую мелочь хозяйственную разобрали.
Убитых, как теперь обнаруживается, из партии с Урала один, но из аулов виновных обороняющихся [убито] до 10 человек и младенцев, коих, как уверяют, сами матери бросали под лошадей при нападении для того, чтобы остановить и дать своим время спастись, а равно, если задавят, то при расчете, при спокойном времени, в Орде получат кун.
В станицу приведены высокостепенному один 10 лет мальчик и три девки, принадлежащие самым злодеям, но он не принял [их], и они остались в руках окружающих его киргизцев. Но как и сим неуспехом в поимке виновных высокостепенный был недоволен, то и пригласил собраться и для третьей партии с тем, чтобы непременно представить ему всех виновных. Видя разорение большею частью невинных ордынцев, я при удобном случае успел отклонить его от сего намерения…

Февраля 2 [1823 г.]. Джегалбайлинского отделения султан Хысьян (?] Абдулгазин, зять высокостепенного, приехал с жалобой, что джегалбайлинцы совершенно вышли из повиновения и угрожают с наступлением весны не только разорить его, но и убить родоначальника — султана Медетгалия Турдагалиева и брата Хысьяна — султана Меньдияра за то, что  посылали братьев своих для указания злодеев их отделения партии, от высокостепенного в степь посылаемой, а султана Мендияра Абулгазина [за то, что], на основании [распоряжения] г. военного губернатора, показал тех биев, коих с линии предписано было задержать…

[Февраля] 3. Получив известие, что самые те злодеи, кои убили султана Ишгазы Ширгазиева, как родственники числом слишком триста человек бимтевского, бузбетского подотделений угнали с речки Конус называемой в 20 верстах от Красногорска, табуны таминского и табынского отделений, киргизцам принадлежащих, числом 1700 и что лишь хозяева лошадей оных осведомились о похищении коих, собравшись до 85 человек, пустились в погонь и около Илека, хотя и догнали табуны свои, но, будучи робки и худо вооружены, решительного нападения сделать не осмелились.
Напротив, похитители были отважнее и … табынцев и таминцев, с Урала пришедших, рассеяли и почти всех без исключения много ли мало изранили и, отобрав от них лошадей и одежду, пустили пеших нагишом.

[Февраля] 6. Высокостепенный, опасаясь, чтобы джегалбайлинцы с открытием весны действительно не пришли в жертву мщения зятя его, султана Мендияра Абдулгазина, отправил к нему султана Юсупа Нуралиева, чтобы непременно привести с собой аулы и расположить у редута Гирьяльского ¹⁸.
Но как… и зять высокостепенного, не покупая сена, изнурил свой скот до чрезвычайности, то и уведомил, что никаким способом тронуться с места не может, пока снег в некоторых местах сойдет.

[Февраля] 13. По требованию начальника редута в обеспечение добропорядочного кочевья у Урала высокостепенный в присутствии моем давал [в аманаты] некоторых киргизцев, но как они были истинно самого бедного состояния, следственно и не могли их принять в залог спокойствия, а потому и не были приняты, чем высокостепенный, огорчась до бесконечности, с дерзостью говорил, что он лучше свой народ знает и что рекомендуемые им киргизиы есть уважаемые в Орде и сильные родством и в том ссылался на меня.
А как я обязан был сказать истину, ибо последствия на ответственность свою взять не осмелился, то высокостепенный, огорчась ответом моим, решительно отвечал, что других аманатов не дает, и таким образом начальник редута опять возвратился без успеха.

[Февраля] 15. Высокостепенный сего числа занимался бумагами, присланными из пограничной комиссии, и приказал письмоводителю своему почти на все отвечать, что он сам собою требования пограничного начальства без содействия правительства значительной командой выполнить не может.

[Февраля] 17. К высокостепенному обыватели редута пришли с жалобой, что поймали верблюдов его у сена и за убыток просили заплатить, почему он позвал к себе султана Юсупа Нуралиева, приказал потраву освидетельствовать и что стоить будет разложить на киргизцев.

[Февраля] 19. Высокостепенный, осведомясь, что от бескормицы многие [бараны] ослабли, ибо по гололедице доставать корму не могут…, отобрав особые карды изнуренных, по приезде в станицу пригласил татар — жителей редута Гирьяльского, потчевал их обеденным столом, а потом предложил для изнуренных его баранов сложиться и свести к кардам его сено. что татары по согласию и выполнили.

[Февраля] 21. По угону с линии лошадей задержан табынского отделения киргизец Исенгул Имбулаев как главный виновник, но как он человек зажиточный и сильный по родству, а следственно, и уважаемый между киргизцами, то высокостепенный. оправдывая его, просил меня исходатайствовать ему свободу и грозил жаловаться высшей власти, что без его воли задерживают киргизцев, не зная о их поведении, выговаривал  и мне, почему не пишу начальству, что Исенгул отличный человек и необходимый ему, тогда как я прислан к нему для того, чтоб все его требования удовлетворить.
Я вынужденным нашелся вывести его из заблуждения, выслал всех посторонних, оставя одного его письмоводителя, и напомнил о настоящей цели моей обязанности, и доказал, что наказанный киргизец действительно виноват…

[Февраля] 25. Султан Идеге Ширгазиев, сын высокостепенного, удостоверил его, что по закону магометанскому значится, что молитва муллы или каждого магометанина в чалме принимается пророком один раз за 70 без чалмы, почему высокостепенный, как он до чрезвычайности набожен, то с недавнего времени начал ходить в чалме и следует свято преподанному наставлению.

[Февраля] 26. Сын высокостепенного султана Идеге Ширгазиев успел наконец посредством религии примирить отца своего с матерью своей, с которой он лет десять почти не видался и не один раз покушался прогнать ее, но препятствовал покойный сын.

Марта 3. Джсталбайлинского отделения приезжали к высокостепенному почтеннейшие и уважаемые в народе бии билишевского подотделения урмантаевского, аккузинского и булыевского с предложением, не угодно ли будет высокостепенному весною с аулами прийти на речку Бердянку, куда они, собрав отличных людей, придут общими силами и будут стараться усмирять буйных — виновников смерти султана Ишгазы Ширгазиева, а если не успеют, то заплатят целым отделением ему кун, чем он очень был доволен и обещал тотчас по открытии весны прибыть на Бердянку…

[Марта] 12. Высокостепенный, изыскивая все средства для примерного наказания, [желая] получить хотя двух человек из партии злодеев, причинивших смерть его сыну, приехавшим биям джегалбайликского отделения предлагал собрать народу и, сколько возможно будет, захватить, и предоставить злодеев, урезонивал их, кроме убийства сына его и тем, что злодеи убили при второй партии своего отделения бия Уразали.
Но бин отозвались невозможностью того, [говоря], что виновники соединились и сильны родством с 4-я подотделениями. Следовательно, всякое покушение со стороны их послужит гибельно тем, кои отправятся для поиска, а лучше советовали примириться, а за смерть сына, а равно и бия Уразали получить кун, о чем кажется высокостепенный и согласился, и просил их приехать к себе с открытием весны на речку Тарталы.

[Марта] 13. В бытность высокостепенного в городе Оренбурге посещал меня сын его Идеге Ширгазиев и султан Мендияр, советовались от имени его, может ли надеяться высокостепенный, что правительство позволит ему ехать на поклонение гробу Магомета в Медине с удвоением теперь получаемого им жалования, а в отсутствие правление Ордою препоручить Идеге Ширгазиеву.
Доложить о сем начальству без письменного вида от высокостепенного я не решился, а он из опасения, чтоб оное правительство не сочло за отречение от теперешнего его звания, [тоже] не дал, то не положась ни на чем решительном, оставили.
Но сего числа высокостепенный, понося меня лично, застав при одном султане Мендияре, возобновил о том речь, что он очень доволен предположением моим относительно поездки в Медину и поручением правления сыну, но опять просил решительного ответа, дадут ли ему двойное жалование, а как утвердительно сказать не мог, а представлял, что сие более зависит от устройства Орды и что правительство тогда, без сомнения, уважит просьбу его, то он признавался мне, что отправил письма, но с кем не объявил, и что в оном объявил желание посетить святой гроб пророка Магомета и думает, что из Санкт-Петербурга ближе поспрашивал, может ли сын его, не выдавая  виновников правительству, казнить смертью и другими наказаниями, как. у них закон предписывает и как в прежнее время поступали, на что я сослался на существующие постановления, коими сказано ясно, как далеко простирается власть его, и объяснил и то, что у нас смертная казнь запрещается законами, но, впрочем, советовал объясниться с высшей властью, на что он отвечал, что иначе ни один хан не принесет пользы правительству, ибо, [не] имея права наказывать у себя в Орде, выдавать линии [виновных он] не смеет, да и самые законы запрещают.
Следственно, сам будет без уважения, правительству без пользы, и виноватые более поощряются к грабежам, не будучи наказаны за оные, и просил меня о разговоре нашем не объявлять начальству пограничному.

Около 3 часов полудня я по обязанности службы отправился в город Оренбург.

[Марта] 14, 15, 16. Высокостепенныи по болезни первой жены своей находился при ней и один раз только выезжал осматривать своих баранов.

[Марта] 27. Высокостепенныи выехал из редута Гирьяльского со всем семейством своим и поставил кибитки свои в одной версте расстоянием от редута. Имея позволение от начальства, по вымышляемой им опасности от джегалбайлинцев, остаться с 50 кибитками на внутренней стороне, хотя и предположил было с оными до времени, как получит охранную команду, оставаться в линии, то киргизы, сетуя на высокостепенного, что в течение зимы никакого порядка не было.
Разные лица посылались собирать с них кургашками ¹⁹ за потраву, не разбирая правого с виновным, но когда обывателей удовлетворили, то обнаружилось, что не отдано и третьей части баранов, где остальные девались ни высокостепенному, ни посланным сборщикам неизвестно, а потому, оставя высокостепенного, пошли за Урал и расположились против крепости Красногорской на Средней Бердянке с тем, чтобы идти на Илек и там соединиться со своими отделениями.
А хотя Высокостепенныи спрашивал их остаться при нем, но они решительно сказали, что если он желает, чтоб они кочевали с ним вместе, то чтоб он перешел на степную сторону, чем очень огорчился высокостепенный и говорил мне, что киргизцы только зимой иногда слушают его, а лишь потеплеет, то как сайгаки никого не хотят знать, и он принужден, согласно их желанию, следовать за Урал, а в противном случае они оставят его навсегда.

Апреля 2. Джегалбайлинцы, враждуя беспрестанно с киргизами табынского и таминского отделений и видя, что разоряются одни невинные, а виновники кочуют на вершине Ори, куда партии табынцев и таминцев, от высокостепенного посылаемые, по дальнему расстоянию не доходят, а грабят мирных, расположенных у линии, то и просят родоначальника султана Медетгалия Турдыгалиева присоединиться к ним и кочевать вместе, а равно распоряжаться отделениями…

[Апреля] 7. От высокостепенного приезжал нарочный к берегу Урала — султан Мендияр Абулгазин, просить меня, чтобы, если султан Медетгалий Турдыгалиев будет у меня просить о присоединении к своему отделению, то не позволял бы ему, ибо султан потому собственно и желает присоединиться, чтобы, распоряжаясь вполне, не зависеть от него и похвалы и награждения получать не по представлению высокостепенного, а мимо, а посему я, удержав султана Мендияра, написал письмо, которым объяснил не только пользу правительства, но и его собственную.
Когда начальник водворит согласие и тишину между своими киргизцами, что, без сомнения, правительство отнесет устройство оное к нему, а не к султану, и никогда действовать самовластно и награждение получать без высокостепенного султан не может и не будет, на что есть высочайшее наставление. А потому и советовал дать позволение султану Медетгалию Турдыгалиеву кочевать вместе со своими киргизцами и распоряжаться как следует.

[Апреля] 17. Высокостепенный получил известие, что будто джегалбайлинцы на речке Булдурты собирают значительную партию с намерением напасть на аулы высокостепенного, а посему в семь часов вечера он, снявшись с кибитками, во всю ночь шел и на половине пути до Ханской могилы расположился.

[Апреля] 20. Киргизцы табынского и таминского отделения, большею частью с Илека, приезжали к высокостепенному просить позволения в партии идти разорять джегалбайлинцев, и он согласился.

[Апреля] 21. Высокостепенный перекочевал с Ханской могилы на речку Тюетам, куда приходили киргизцы его и просили позволения идти в партию для разорения джегалбайлинцев.
А как с Илека партия пошла уже, то Высокостепенный другой партии не хотел позволять, но они, несмотря на это, собрались до 250 человек и отправились в степь, а посему случаю Высокостепенный и отправил нарочного к джегалбайлинцам предупредить их султана Кадыра, и он успел.
Сие было причиной, что вторая партия, напав на готовых встретить их джегалбайлинцев, хотя и ограбила несколько аулов по превосходству сил, но потеряла убитыми 6 человек и 4 пленных и лишь только возвратилась к аулам, грозя местью высокостепенному, откочевала за Илек.

[Апреля] 29. При личном объяснении моем с высокостепенньш я убеждал его выйти вон из черты новой линии, потому, собственно, что на сие необходимо просить позволения пограничного начальства, а к тому же как около него кочуют с лишком 2 000 кибиток, то с таким многолюдством не составит опасности кочевать и в степи, а то киргизцы, кочуя при нем, производят шалости, и, как мне известно, из некоторых аулов киргизцы увели волов у солеводцев.
Есть виновные, около его же кочующие, и по угону лошадей из Никитинского редута, на что Высокостепенный, хотя и не согласился, поставил оправданием, что земля правительству в новой линии не нужна, а в степи кочевать на каждом шагу предстоит ему опасность.
Положиться же на киргизцев, хотя их и много около него кочует, нельзя потому, что каждый только о себе думает. Однако ж согласился со мной перейти за Даницкую черту и расположиться в новой же линии на Айбермесе, а относительно виновных по краже волов и угону лошадей он сознавался, что падает подозрение на аулы старшины Тлявли Байтерекова и обещал послать кого-нибудь из доверенных своих разузнать и возвратить по принадлежности хозяевам.

Мая 2. Высокостепенный известил будто киргизцы джегалбайлинского отделения, желая отомстить табынцам и таминцам за разграбление аулов их зимою, собрались в значительном количестве, намереваются нечаянно напасть на его аулы. Каковое известие до чрезвычайности обеспокоило высокостепенного, и он уговорил окружающих его выставить по оврагам на надежных лошадях киргизцев для наблюдения, просил меня придвинуть к самой кибитке команду. Согласно просьбы его, все выполнил, однако… ночь прошла спокойно.

[Мая] 5. Высокостепенный, разговаривая с окружающими своими, хвалился, что начальство уважает его представления, чему примером служит, присланные награждения, брату — перстня и некоторым киргизцам — деньги, что и впредь преданных себе не оставит рекомендовать, в чем ссылался при них и на меня, а потому я удостоверил, что каждый из них за усердие, доброе поведение и службу правительству по представлению высокостепенного не останется без награждения.

[Мая] 9. У киргизца аулов высокостепенного таминского отделения. пропали два верблюда, для отыскания которых он с четырьмя товарищами поехал в Кызылубе, но лишь только начали они спускаться к речке Контус называемой, как неизвестно какие-то киргизцы, 30 человек, из оврага бросились на них, двух захватили, а остальных, преследуя, спрашивали о месте кочевки высокостепенного и о количестве при нем охранной команды.
Но лошади у таминцев были хорошие и приготовлены к дальнему бегу, и они ушли от злодеев и дали знать в аулах. Но как никто из киргизцев не соглашался для выручки однороднее преследовать злодеев, то высокостепенный, опасаясь, дабы злодеи сии в конце [концов] не сделали на него нападение, сам ездил по кибиткам и убеждал народ, чтобы хотя до 50 человек собрались ехать, а если нельзя отнять будет захваченных v них двух киргизцев, то по крайности открыть в каком количестве состоя г злодеи, но старания его были тщетны.
Потому он, опасаясь в жизни своей и семейства, чрезвычайно был встревожен и почти всю ночь провел у меня в кибитке. Он потому беспокоился, что до сего происшествия были слухи, что джегалбайлинцы в значительном количестве скрываются неподалеку от аулов наших с намерением врасплох напасть на высокостепенного и во чтобы то ни стало лишить его жизни, или увезти живого, но однако сие опасение миновало благополучно.

[Мая] 11. Высокостепенный получил от киргизцев, по Илеку кочующих, известие, что джегалбайлинцы в числе 2000 человек с тремя знаменами, с флагами на древках подошли к речке Бурте и намереваются на аулы его напасть и отомстить жестоко за разграбление их аулов киргизцами, с высокостепенным кочующими.
Таковое известие навело такой ужас на наших киргизцев, коих не более было трехсот кибиток, что день и ночь у каждого были оседланы лучшие лошади, на каких все решились искать спасение в бегстве. Престарелых же и семейства положились прислать ко мне в лагерь.
Что же принадлежит до сысокостепенного, то он без границ был встревожен, но на предложение мое идти в линию для безопасности, никак не согласился, решился представить участь свою и семейства моему охранению, не трогаясь с места и не принимая моих представлений, что местоположение весьма неудобно.
Однако и сие опасение было напрасно. Джегалбайлинцы, как после открылось, хотя и действительно приходили на Бурты, но не были так сильны, чтоб напасть с успехом на мою команду, а потому воротились без всякого покушения.

[Мая] 15. Сын высокостепенного, султан Идеге Ширгазиев, ездивший по позволению начальства внутрь линии к Стерлитамаку для пользования от болезни матери своей, возвратился в аул и привез мать свою еще в худшем прежнего состояния, ибо никто из татар излечить не взялся, а потому высокостепенный послал было за киргизцем-колдуном, у коего сам в прошедшем году по осени пользовался, но сын его Идеге до сего не допустил. Она была оставлена на произвол Провидения, однако в течение двух недель излечилась.

[Мая] 17. В 3-м с половиною часа полуночи злодеи, большею частью акитинского отделения, в числе 37 человек, в одной версте от высокостепенного, напали с ужасным визгом на аулы султанов Юсупа Нуралиева и Мендияра Абдулгазиева и братьев его Багана Ирысянова и отогнали табуны…

[Мая] 18. Высокостепенный, как обыкновенно при перекочевке, собирает почетных людей для совета, куда перейти, и сего числа, собрав, объявил им свое желание подвинуться к городу для безопасности от злодеев, но никто с ним и между собою не могли согласиться. Некоторые желали идти за Илек, другие — на Ханскую могилу, а одни — на Хобду, а потому и положились остаться на месте. [127]

[Мая] 19. А лишь только начало рассветать, как все аулы, кочевавшие с высокостепенным, поднялись и пошли в разные стороны, небольшая часть пошла за Илек вдоль степи

(ЦГИА КазССР, ф. 4, oп. 1, д. 261-а: «Журнал-дневник пристава при хане Малой орды Ширгазы Айчувакове полковника Горихвостова, 1822—1823 гг.», лл. 1-37. Копия.).

Комментарии

1. Станица Гирьяльская вблизи крепости Красногорской.

2. Арынгазы Абулгазиев — султан, внук хана Каипа, один из претендентов на ханскую власть в Малом жузе. В 1816 г. казахами рода шекты, жаппас и др. был выбран ханом и пытался установить управление казахами по типу среднеазиатских ханств. Царское правительство не признало его, несмотря на поддержку генерал-губернатора Эссена. В 1821 г. он был вызван в Петербург, где был задержан, а затем в 1823 г. сослан в Калугу, там он и умер в марте 1833 г.

3. Ширгазы имеет в виду нападения на подчиненные ему казахские роды сторонников султана Арынгазы с требованием возвращения султана из России. (См. сборник: «Материалы по истории Казахской ССР (1723-1823 гг.)», т. IV, М.-Л., 1940, стр. 417 и др.

4. Р. Бердянка — левый приток р. Урал.

5. Назаровцы — казахский род, относящийся к подотделению назар рода шекты и кочевавший по побережью Аральского моря в районе нижнего течения Сыр-Дарьи.

6. На дороге в город у заставы выставлялись рогатки с целью контроля за приезжающими.

7. Оренбургский генерал-губернатор Эссен П. К. был губернатором с 1817 по 1829 г.

8. Кутебаш Малаев (Кутебас Толанов) — батыр рода табын, отд. жилкыши; Жанали Икбаев (Укубаев) — также батыр рода табын; Кайтары, очевидно, Коисары — батыр рода байбакты; Сююнкара — батыр рода адай.

9. Байгус (байгуш) — обедневший скотовод, нищий, буквально бедняга.

10. Султаны Шока и Шигай Нуралиевы — сыновья казахского хана Нураля. После смерти хана Букея с 1815 по 1824 г. султан Шигай был правителем Внутренней орды.

11. Султан Джангер Букеев — сын хана Внутренней орды Букея. Был назначен царскими властями ханом Внутренней орды в 1824 г. Документ проливает свет на взаимоотношения между Джангером и его дядей Шигаем и свидетельствует об их соперничестве в борьбе за ханскую власть во Внутренней орде.

12. В подлиннике: «а из сих я распорядился наружными караулами».

13. Ведеты — маяки, наблюдательные пункты, выставлявшиеся для наблюдения за движением противника.

14. Каражигит — мулла рода шекты, сторонник султана Арынгазы, находился в его свите в Петербурге; вернувшись в Малый жуз в октябре 1822 г., начал агитацию за возвращение Арынгазы. Полковник Горихвостов более подробно донес об этом в рапорте от 22 ноября 1822 г. в Оренбургскую пограничную комиссию (см. указ. сб. «Материалы…», стр. 414-415).

15. Об убийстве сына хана Ширгазы сообщил управляющему МИД гр. Нессельроде в жалобе от 22 декабря 1822 г. (указ. сб. «Материалы…», стр. 417-429).

16. Жоламан Тленчи (Юламап Тлянчиев) — батыр рода табын, тархан, старшина. Возглавил движение казахских родов табын и тама в 1822-1824 гг. за возврат земель по р. Илеку. отобранных под постройку крепостей Ново-Илецкой военной линии, и возвращение султана Арынгазы из России.

17. Карды — загоны для скота в степи, в поле.

18. Гирьяльский редут около крепости Красногорской, у горы Гирьял.

19. Кургашик — годовалый барашек. Речь идет о взыскании баранов за потраву.

Текст воспроизведен по изданию: Журнал полковника А. З. Горихвостова — пристава при хане Малого Жуза Ширгазы Айчувакове // Известия АН Казахской ССР. Серия истории, экономики, философии и права. Раздел истории, археологии и этнографии, Вып. 2 (5). 1957
текст — Шахматов В. Ф.; Киреев Ф. Н. 1957

сайт http://www.vostlit.info/