По секрету.

Каковы в нынешней зиме злодейские нападения на здешние Астраханской губ. места от киргис-кайсак причинены, об оном Гос. колл. ин. дел по сообщениям моим довольно известно: и хотя из них одна кайсацкая партия калмыками разбита, однако, не видя совершенного их сокращения, полк. князь Дундуков с калмыцким войском и с частию регулярных и нерегулярных войск в предосторожность от них поныне удержан на луговой стороне и дистанцию свою имеет расположась между крепости Енотаевской и Астрахани, заимствуя разъездами и Черноярской и Красноярской крепостям; и по репорту его уверено было, что уже по степе и следов их, кайсак, не видно, и потому и ласкал себя надеждою, что кайсаки от злодейства успокоились и удалились в свои улусы, а мы остались от них безопасными; со всем тем сия надежда моя весьма обманула и крайне меня привело во удивление, как я сего марта 14-го дня получил из Черного Яра от за коменданта секунд-майора Перепечина репорт, что на 2-е число сего ж течения неподалеку города в ур. Володимерской пристани захвачено вновь кайсаками калмык и россиян 12 человек, за коими хотя в погоню небольшое число казаков и посылано, догнать не могли; а уведомленось в том урочище от калмык, что ис тех кайсак было только 12 же человек, коими и подбег зделан сквозь самых калмыцкого войска глаз; в чем видя, я, не без слабости, их не оставил ему, полковнику, о наикрепчайшем присмотре и о поисках над ними наистрожайше подтвердить, да и Астраханской  губернской канцелярии о всегдашнем того наблюдени предписал.
Следовательно, опасность от них, кайсак, и не прекращается, от которой и должна беспрерывно, предостарожность воинскими силами содержать.

И как оная в глазах наших предстоит не минувшей, так во усугубление ее еще представился ныне другой страх со стороны Кубани, где союзные нам едишкулские и другие тамошние татара, соединясь с новым прибывшим туда от Порты и до сего уже известным крымским ханом, точна восприняли злодейские свои мысли напасть в самое нынешнее время на российские границы, разделясь на три партии, на Кизляр, на Царицынскую линию и на донские станицы, и то свое злодейство, действительно, начали тем, чтоб бывшего на Кубане во оной Едишкульской орде приставом порутчика Павлова с командою захватили в плен и отослали в Константинополь и то ж самое покушаютца зделать и на пристава у других союзных орд. полк. Бухвастова, о чем о всем Гос. колл. ин. дел обстоятельно усмотреть изволит из приложенных при сем копий с полученных мною сего марта 16-го и 17-го чисел от царицынского коменданта полк. Цыплетева репортов.

По каковым известиям губернской канцелярии, да и ему, коменданту, от меня предложено, чтоб и от сего с кубанской стороны нападени около Астрахани, Кизляра и Царицынской линии наикрепчайшею предсторожность воспринять; но как по крайнему у меня недостатку воинских людей иных к отпору нарядить некого, кроме что во всем предохранении принуждено полагатца на калмык, которые хотя в здешнем краю на то и употребляютца, только в надежде есть сумнительны; однако по сей крайней необходимости велено мною на отпор кубанским татарам обратить выкомандированное против кайсак калмыцкое войско, присовокупя сколько можно набрать ис казаков и регулярную конную команду со орудиями, не оставляя притом без престережения и на луговой стороне, где по нынешнему от бунтующих яицких казаков приключению Гурьеву-городку учредить ис того войска в пристойных местах фарпосты для присмотра как подбега киргис-кайсак, так и проезда из злодейской толпы каких-либо партий или кого возмутителей, кои естли окажутся, то их старатца переловить и продолжить оные караулы, покуда от них, кайсак, опасность минуетца и перейдут они за Яик на прежнюю свою сторону; а сверх того, царицинскому коменданту предписано по сим самонужнейшим опасностям назначенных оттуда в Астрахань по недостатку и тамо военных людей из легкой полевой команды 150 человек посылкою удержать и в содержании от неприятеля предосторожности полевой команды майору барону Дицу быть в повелениях его каменданта, с коим советуя, обще и потребный распоряжени делать и старатца, как неивозможно, всеми силами на неприятеля нападать и отражать казацкими и калмыцкими войсками, коих приказать из дербетевых улусов на нынешней случай нарядить прежде назначенное число 2000 человек и содержать их ко отпору и во ожидани повеления, куда им следовать надлежать будет, во всякой готовности и на вскрайках около улусов х кубанской стороне и по его, каменданта, предписанию к построенному ниже Царицына недалеко Сарпинской колони редуту иметь всегдашнее разъезды и от Дону реки в степь кочевьем ныне им не удалятца, дабы не могли они таковым отдалением впасть в неприятельские руки и от них быть раззорены, да и по царицынской линии пристойные разъезды ж с крайним смотрением учредить, и в продолжени оных с наикрепчайшим неприятеля престержением весьма наблюдать.

А губернской канцелярии особливо еще определено то калмыцкое войско перевесть с луговой на нагорную сторону и соединить с их улусами и оставить кочевать по-прежнему в такой по нынешней войне опасности примеру; для корму скота и охранения своих улусов от нападения с Кубани татар по пристойным местам, располагаясь, естли можно и безопасно будет, по степе вблизость и к царицынской лини, дабы они таким разделением могли все проходы занять и зделать кордон, чтоб с последними царицынскими объездами съежатца могли, и в случае набега злодеев, на царицынскую линию и астраханской край защищать, и совокупною силою з дербетевыми калмыками и казаками ту и другую сторону оборонять, и неприятеля прогонять и истреблять были в состоянии; во время командировки калмык в поход улусы их з женами и детьми и скотом оставят за ними внутри здешних мест и в самых наших глазах на довольных и безнужных кормах, и командующи при них, калмыках, определить ево ж, князя Дундукова.

Однако за всем тем сие распоряжение предоставил я более по ближайшему сведению о их состоянии губернской канцелярии, ибо мне по удалению моему от Астрахани и не войдя еще во все тамошние подробности предвидеть и без того предопределить всего неможно; и притом оной губернской канцелярии и царицынскому каменданту владельцев и зайсангов чрез письма свои именем моим точно уверить, что естли от них верная и ревностная служба в поражении неприятеля оказана будет, что они за такое их усердие именно без достойного награждения от меня оставлены быть не могут, чем их и действительно при сем случае обнадеживать, и сколько ис каких улусов того калмыцкого войска всего выкомандирована, и где они в кочевье и в сохранении распределены, да и что во всем том происходить будет, об оном почасту, ко мне репортовать, о сем и в Казань к г-ну генерал-аншефу и кавалеру Александру Ильичу Бибикову сообщено.

Елико же принадлежит до вышеупомянутого напоследи причиненного малолюдного кайсацкого подбега, то из сего видимо, что они и ныне продолжаютца на здешней внутренней, луговой стороне, но увоз ими тех россиан и калмык двенадцати человек, хотя ничего важного для нашей стороны не составляет, ибо между ими и калмыками издревле сие происходит, по их ветренности, обыкновенным делом, но то надобно принять в рассуждение, что прежде сего всегда они, кайсаки, кочевье свое имели за Яиком-рекою на степной стороне в дальних местах, а сюда, на внутреннюю сторону, по опасности от изменников калмык переходить не осмеливались, да и по указам Гос. колл. ин. дел было им воспрещено, но в нынешнюю зиму поступили перейти и кочевать на здешний стороне своею дерзостию и пользовались довольною выгодностию в кормах своего скота запасным по фарпостам яицкими казаками сеном и на поле не вытравленною травою, которая, по неимению в тех местах калмыцкого кочевья, остаютца вся в целости, и тем возымели повод продолжатца, паче же польстясь на удачу себе, какову они могли получить, по ветренному своему состоянию, кражею людей и скота и, узнав чрез то дороги к Волге-реке, коих они, кочевавши в степе за Яиком нимало не ведали, то по развратным мыслям и по своевольству своему, естли киргис-кайсацкой Нурали-хан и вся их орда, льстясь на кражу, останутца на нынешнее лето или и наивсегда на сей стороне кочевать, в таком случае, конечно, принуждены мы будем претерпевать от них великое беспокойство и опасность от набегов и грабежа ездящих не только по луговой стороне людей, но и пловущих по Волге-реке судов, и обращающихся в морских берегах в заливах и по рекам до самого Гурьева-городка в рыбной ловле промышленников и ловцов, раззорения их ватак и станов и пленения самих, отчего их ни заградить, ни оборонить по недостатку войск, по обширности степи невозможно, хотя для престережения в пристойных местах заставы содержатца и будут, но и то по крайнему у меня в воинских силах недостатку не из большего числа, коими сильного их, кайсак, а коль паче всею ордою стремления в нападени удержать всемерно неким, а к тому ис стороны Кубани, по видимым ныне от союзных и протчих татар злым замыслам, буде воспоследует подбег к р. Волге, то по самому недостатку войск необходимо весь здешной край подпадает по гибельному жребию; по сим обстоятельствам и должно мне все свои взоры всюды обращать и защищатца от них ни кем иным, как войсками, которых у меня весьма умалительно; и для того от объявленного генерал-аншефа требовано мною, чтоб по таковой опасности на защищение вверенной мне губерни снабдить меня воинскою силою по ево благоразсуждению; но токмо на сие надежду положить сумнительно, потому, более когда и при самом еще их, кайсак, появившемся сюда набеге и по слухам о намерениях кубанских орд к нападению на вспоможение войск от него, г-на генерал-аншефа, предварительно просил, то он отозвался и у себя их недостатком к погашению разлившегося от злаго возмущения самозванца мятежа, распространившегося до сибирских пределов.

Следовательно, и могу я остатца совсем без войск, обнаженным в немалой опасности от пребывающих по сей луговой стороне кайсак и паче еще от кубанских татар, а к тому и Гурьева городка, хотя оной посланною командою от бунтовщиков и очищен будет, но, в рассуждении продолжающегося в яицких казаках мятежа, без воинских людей оставить опасно; и сего ради предупреждая могущия быть злодейственныя приключени, Гос. колл. ин. дел. прошу на оборону и сохранение вверенной мне губернии в наступающих з двух сторон неприятелей прикомандировать сюда достаточное число воинских сил со артилериею и со всеми снаряды, откуда за благо рассуждено будет, дабы я тем в состояни был злодейские подвиги отвратить, и отсюда удалить, и в здешнем краю спокойствие соблюсти.

Наконец всего, касательно до упомянутых калмыцких войск, оные, как Гос. колл. ин. дел известно, хотя в здешней пограничности против неприятеля употребляются и первые, но с присовокуплением российских войск по их в верности ненадежности; и по сему резону, для наилутчего смотрения за ними верности и побуждения их ко усердной службе, желательно мне калмыцкие войски расставить по кубанской степи от Астрахани и Царицынской лини и около ее фарпостами под смотрением штаб- и обер-офицеров с придачею некоторых команд и орудия, поелику обширность сей степи на оное учреждение дозволит, к чему и потребована мною из Астрахани от воинской команды известие о находящихся в тамошних баталионах штаб-, а в случае их малого числа и о обер-офицерах, о их состояни, и добром поведении, и о искустве и расторопности в воинском деле, несмотря на чины, но только на отличное поведение; также по неимению у себя легкой полевой артилери [ожидаю] присылки оной со всеми снаряды ис Казани, [от] господина генерал-аншефа, которое орудие и расставлено будет в отпор неприятелю по Царицынской лини и до другим пристойным местам, при тех офицерах, по собственному моему распределению, с наикрепчайшим подтверждением неприятельских набегов предостерегать, и при нападении всяким образом стараться вконец разбить, и от здешних мест тщетных прогнать.

В прочем на все оное имею ожидать от Гос. колл. ин. дел повеления, о чем от меня Прав. сенату донесено, да и Гос. воен. колл. в равной силе ныне же сообщено.

Петр Кречетников.

АВПР, ф. 122, д. 3, лл. 76-80.

Казахско-русские отношения в XVIII-XIX веках (1771-1867 годы). Алма-Ата. Наука. 1964
 (Сборник документов и материалов))
РАЗДЕЛ ПЕРВЫЙ
1771-1821 годы

сайт http://www.vostlit.info/