Перевод с татарского письма, писанного в нижеследующей силе, полученного генваря 17 дня 1774 г.

Присланное Ваше письмо чрез посланного Вашего человека, переводчика Абдрешита с товарищи, я получил, на кое с почтением моим пишу следующее, что киргис-кайсаки с прилежащими близ моря ватаг людей, а у протчих и пажит брали, также ис черноярских обывателей воровски увезли ж. А небезызвестно, как киргис-кайсаки, яко степной народ по лехкомыслию своему расуждая то, что российской народ между собою друг с другом имеют разврат, почему воровски с ватаг и людей забирали; но как я пред сим услыша о их лехкомыслии, находился в великой прискорбности, а о взятых из лежащих по Волге-реке городков людей известился я только от Вас, но оные все чинящие злодейства кайсаки признаваются ворами, против коих их поступок и я в соболезновании нахожусь, почему сие дела во окончание привести не трудно и е.и.в., моей государыни рабов возвращать сколько моей силы есть стараться буду; а понеже ныне в осеннее время оказавшейся злодей, находясь около Оренбурга, все тамошния мелкия крепости привел в порабощение да из башкирского народа несколько к себе склонил, стороня же оного злодея прошедшего месяца же дня 15-го, то есть декабря 15-го дня, из яицких заблудивших казаков четырех человек, ис коих двое из россиан да двое из татар и с ними находящегося при оном злодее Досали-солтанова сына Саидалиева товарищи ис киргис-кайсак три человека, а всего семь человек, приезжая к яицким фарпостам и сказывая им, что как Оренбург, так и г. Яик оным злодеем взят, и с тем приклоня  к себе фарпостных казаков, и их начальников убивали до смерти.
Итако, ночным временем Досали-солтанова сына Мирзалия, которой был при доме, учиня ево предводителем с яицкими фарпостными заблудящими казаками, приехав в Кулегинской городок, находящих тамо атамана Никиту Бородина с имеющимися при нем с чиновными людьми, которые были в его послушани, убили. О коем убивстве я на другой день по утру услыша, сам верхом на лошаде выехал и Мирзаалия Досали-солтанова сына призвав, сказал: «На что сих злых псов под предводительством своим приведя, допустил атамана убить», и зато ему, но и жесточайшим образом учинил наказание; которой на мой вопрос во оправдание мне сказал: «Я-де был несведом, что они ради убивства атамана едут, а только сказали мне, что едут они из городка Яика, и просили-де меня, чтоб я их ко атаману за предводительством моим довел, по притчине той, по незнаемости моем предводителем я был-де и в том меня присягою уверил, почему я ево и возвратил, да и оных злодеев не допускаю сюда, вниз возвратил же, вверх потом находящийся по фарпостам казаки все к нему, злодею склонились», почему я, не хотя блис таких заблудивших мятежных казаков продолжать свое кочевье, прикочевав вверх к городку Сарачику, и расположился выше того городка кочевьев своим; потом от оного злодея приехавши три человека киргиз-кайсак, ис коих один сказывал мне, что-де оной злодей, которой называется царем, г. Оренбург не взял и вблис оного города, как можно взять пушкою, не подходил.
Итако же-де, г. Яик не взят, ибо-де у оного злодея и у людей ево лошади утомлены и весьма худы, а по большой части из них пешие, и только оной злодей для сражения с тысячью человеками приехавшаго подп. Чернышева з двадцатью петьми начальствующими людьми предал смерти, а прочих к себе склонил, а называемой генерал Кар з двумя тысячами войском благополучно прибыл в Оренбург, и оной злодей четырех человек из яицких казаков с фарпостными прислал было ко мне под видом, чтоб меня к себе склонить, которые оказывали: «Теперь-де находящияся на фарпостах люди вседе ево, злодея, которые, оставя все прежния свои жительства, прикочевали вверх к Кулегинской крепости». Итако, прошедшего декабря 15 дня от Яицкой каменданской канцеляри три человека татар с преждепосланными моими двумя человеки сообща с нашей кайсацкой стороны, степью ко мне приехали, с которыми от оного коменданта полученные письма посыланными Вашему человеку показал; еще на сих днях известие мною получено, что оные заблудившия яицкие казаки находящегося тамо камендантом подп. Симонова из городка выгоняют, а ныне уже находящегося по Яику-реке народ весь пришел в погибель, но мы что с ними уже делать — не знаем, а ежели Вы оного злодея царем не признаете, то вскорости по Волге-реке в г. Яик отправьте войско, когда многого числа войска отправить туда будет трудно, то хотя и с малым числом войским пришлите пушек и прикажите с нами соединиться; а когда с пушками люди Ваши прибудут к нам, то я со оными людьми здешних фарпосных бунтующих нечестивых казаков до Яицкого городка самолично наказывать буду, так что впредь уже таких поступков чинить не откажутся, токмо вы с теми людьми отправьте пушек, ибо мы бес того здешними российскими людьми сражения чинить не можем, а со Оренбургскою губернию переезду чинить неможно затем, что промеш нас состоит неприятель, а естли по Вашему велению от Вас сила прислана не будет, то я сам собою учиненную е.и.в. моей государыни присягу нарушить признаваю в грешность, затем что я присягу утвердил, дабы никакому рассиянину не коснуться, а ежели Вы, с Вашим дозволением вышеобъявленных пушек пришлете, то я для оказания к е.и.в. моей государыни своей верности со оными неприятелями  супротивляться намерение имею, а инако только Ваше дозволение надобно, что Вы учините о том, вскорости, между тем на почте мне дайте знать, а я остаюсь во ожидании от Вас о том известия.

Токмо ныне оныя яицкие казаки, обращаясь в злодействе, собравшись толпами, находится в бешенстве, почему принужденным я нашелся под предводительстом брата своего Айчувак-солтана с своими детьми Ишимом, Перали-беком и Али-солтаном, с многочисленными войском около улуса разъезд иметь заставил.

Понеже сей неприятель, истребясь, утешится, тогда имеющихся в наших киргиз-кайсацких руках людей по окончании дела отдадим, а ныне сего явшегося неприятеля ко истреблению тштись, но оное дело теперь ко окончанию привесть никак невозможно, в том прошу меня извинить, а я в поспешности моей отправил обратно по притчине той, что е.и.в. моей государыни держава приходит к разделению; впротчем, власть состоит у Вас.

В протчем, остаюсь в доброжелательствах Ваших Нурали-хан, а для верности обыкновенную свою печать приложил.

У подлинного письма при окончании чернильная печать с именем киргис-кайсацкого Нурали-хана.

Переводил переводчик Муса Мурза Тонкачеев.

АВПР, ф. 122, д. 3, лл. 23-25. Перевод.

Казахско-русские отношения в XVIII-XIX веках (1771-1867 годы). Алма-Ата. Наука. 1964
 (Сборник документов и материалов))
РАЗДЕЛ ПЕРВЫЙ
1771-1821 годы

сайт http://www.vostlit.info/