Положительных сведений из хивинских пределов теперь никаких нет; значительных купцов, не знаем почему, не приезжало, а в  настоящее время они приходили в большом числе. К настоящему в Кюня-Ургедже в должности казия Тангатару Ирмекову я отправил в качестве базарчия (едущего на коне нарочного), известного мне по благонадежности тазова рода, чаргинского отделения Таима Култасова при письме с извещением о пожалованных от Вас 30 руб. сер. и с приглашением, чтобы он сам прибыл сюда и сообщил нам лично сведения, собранные им по нашему поручению, о Хиве.

Время для вручения пожалованных Вами денег, получения первых сведений и для его прибытия уже приблизилось, потому что письмо отправил я 1 февраля. Как только возвратится Култасов, я, не медля ни часу, уведомлю.

В Киргизской степи неблагонамеренные киргизы и дурные люди появились в трех местах: 1) чиклинского рода, тляукабакова отделения Исет Кутебаров со своими приверженцами написал письмо и послал человека к киргизам адаевского, табинского и китинского родов о том, что он получил от хивинского хана войско, чтобы воевать с Россией.
Чтобы добыть от этого Исета Кутебарова верные сведения, мы послали нарочного чиклинского рода, чуренева отделения, аманова подотделения бия Айппока Алибаева, предписав ему, согласно приказания генерала Ладыженского, узнать об всем и вместе с тем о том, в каких пребывает он намерениях и сколько у него войска?

Посланный Айппок, возвратясь, рассказал мне и бию Баймухаммеду Тайманову о положении Исета, что он находится в весьма большом раскаянии и говорит, что, действуя за честь и права киргизского народа, он Исет, поссорился с русскими и султанами-правителями, что теперь, хотя и приглашает он к себе, но киргизы войска ему не дают и не присоединяются; что Исет говорит: «Что сталось со мной? Я в большой печали и узнал, что киргизы вообще не исполняют своих обещаний; зачем я просил у хивинского хана помощи и войска, а прежде сего я был не без почета у русских и султанов-правителей».

Означенный Айппок к этому рассказу присовокупил, что Исет действительно находится в таком положении и сильно раскаивается. Уверив нас в этом, Айппок передал нам обо мне еще слова Исета, который сказал: «Хотя я предлагаю этим киргизам, чтобы они пошли к Илеку, Хобде и Уилу, но они располагаются на обычных своих местах и меня не слушаются; я оплошал и прежнего места своего лишился».

После такого рассказа, мы с общего согласия и совета с бием Баймухаммедом Таймановым, по нашему киргизскому обычаю, с многими увещеваниями тому Исету сообщили следующее: «Исет-батыр. Сколько было искателей и прежде Вас, оказав неповиновение России, как сами Вы видели, ушли.
Первый — табинского рода Джулеман-батыр Тлянчин, Кутебаш, Джамалий; сколько народа и аулов разорили и сколько скота истребили.
Второй — Калбалий-султан и Науча-бытыр были виновниками разорения скольких народов и, наконец, в заблуждении исчезли.
Третий — Исетай-батыр, Мухаммед и Убби батыри сколько аулов разорили и сами исчезли.
Четвертый — с Кенысарием султаном Науразалий-султан-батыр также разорили народ и сами пропали; все они исчезли, не достигнув своей цели.
Пятые, начиная с предков наших, мы не брали помощь и войска у сартов, а проводили же жизнь с упованием на бога и опираясь на алачовцев.
Не совестно ли и не стыдно ли Вам? Если бы эти сарты были могущественными, разве возвратили [бы] они России 1 500 русских, увлеченных в плен из ее пределов? Значит, хивинский хан признал за лучшее не воевать. Посмотрите еще: коканцы, не возвратив России пленных из ее людей, впали в войну; сколько погибло людей, а какую приобрели они пользу? Итак, если наш народ киргизский будет враждовать с благоуверенным государством, не получит почета и значения, душа моя; свое положение ты  сам знать должен.
Хотя мы думаем, что ты добрый нашего времени джигит, но неповиновение твое и ослушание неблагоразумны. Если ты раскаешься в своем неповиновении и по-прежнему пребудешь в благих намерениях, мы и теперь взялись бы и приняли на себя исходатайствовать у главного правителя оренбургского края г-на губернатора и начальства пограничной комиссии прощение твоих преступных действий, непокорности и непослушания твоего с тем, чтобы не стали касаться вашего имущества и скота и что по-прежнему оказывали бы свое внимание и ласку».

Мы сообщили и дали Исету это обещание, но от Вас, правителей, будет зависеть простить [его] или наказать; мы думали через то поставить врагам какую-либо преграду. Если намерения его добры — сами знаете, а если он не добр, мы через свои увещания хотели узнать его тайные замыслы. Одобрите эти наши наставления, уведомите нас о том письменно и с приложением печати.

Кроме вышеизложенного, сообщили мы Исету еще следующее: «Правители в России очень великодушны и рассудительны, потому что и прежде Вас сколько людей, возмущавших народы, нападавших на города и крепости и заставлявших детей плакать были прощены, отпущены в свои земли и облагодательствованы. Вы же, Исет-батыр, по милости бога, города не разбивали, русских в плен не уводили и вреда не наносили. Если Вы раскаетесь в своих преступлениях, Вы, когда угодно будет богу, будете еще прощены; к этим малым погрешностям своим Вы не прибавляйте больших грехов и преступлений».

Отправили мы 1 марта, дав сроку один месяц.

2. Серкачева рода, куисова отделения Турлан Асавов, собрав к себе несколько хищников и воров, волнует некоторую часть народа, злоумышленно говоря, что он хочет откочевать и предаться Исету: пока он еще не укочевал. Какое угодно будет сделать распоряжение относительного злого их умысла, знаете то сами и султаны-правители.
Но к Турлану Асавову я с Баймухаммедом отправили со многими нашими наставлениями Курачукулука Юмакулова с предложением, чтобы он, Турлан, на будущее время оставил свои замыслы, отрекся совершенно от них, и что, если он, Турлан, чувствует за собой какую-нибудь вину, мы будем ходатайствовать за него пред г-ном губернатором и генералом.

3. Бершева рода, исенова отделения предводители Букайби и Джетыбай, показывая неповиновение и соединясь в числе до 200 кибиток, волнуют и хотят откочевать к Исету. Вообще заметно, что у киргиз есть волнение.

Еще будет известно, что мы откочевали из зимних в летние кочевья. Если к нам будут бумаги, просим прислать их не через Гурьев-городок, оттуда до нас очень далеко, а прямо через Оренбург; мы также будем отправлять от себя людей прямо в Оренбург. Если будете присылать к нам письма, пишите, пожалуйста, по-татарски и с приложением черной печати, которую киргизы уважают, а по-русски мы не знаем.

В удостоверение сего мулла Батырхан Шагимарданов приложил пожалованную ему печать.

Перевел младший переводчик Батыршин.

Резолюция: Написать ответ, одобрить за составление обстоятельных сведений и обещать внимание начальства и пр.

ЦГА КазССР, ф. 4, on. 1, д. 5594, лл. 567-569 и об. Перевод.

Казахско-русские отношения в XVIII-XIX веках (1771-1867 годы). Алма-ата. Наука. 1964
(Сборник документов и материалов))
РАЗДЕЛ ТРЕТИЙ
1848-1867 годы

сайт http://www.vostlit.info/